Светлана Кутузова - Дальневосточные записки

На машину у нас долго просто не было денег. И после того, как мы купили старую Тойоту Камри, я еще долго не хотела садиться за руль. Но однажды, у нас уже тогда был Ниссан, муж вдруг сказал мне, чтобы я сдавала на права, потому что ему надоело все время отпрашиваться, чтобы возить нас куда-то с ребенком. А ездить нужно было много: нашему новорожденному сыну требовалось то внимание врачей, то детское питание и подгузники, то новая одежда.

У меня было одновременно дикое желание и дикий страх садиться за руль. Когда-то один известный в Питере астролог сказал мне, что мне нельзя за руль. Я тогда грезила собственным мотоциклом и крутой кожанкой. Почему-то мне казалось, что это будет очень здорово – рассекать на высокой скорости по городу в такой модной одежде. Но гуру питерской астрологии, широко известная в узких кругах, сказала, чтобы я не портила ей статистику, так как все клиенты у нее остались живы, и что про транспортные средства мне надо забыть совсем.

Через много лет я узнала, что это ее предсказание относилось только к тому году, когда я к ней приходила. Она рассмеялась, узнав, что все это время я боялась сесть за руль. А я подумала, какая я все-таки глупая, что верю всему подряд.

Тем не менее, этот страх жил во мне долго. Так долго, что, когда друзья и знакомые предлагали мне научиться водить, я говорила, что сяду за руль только если умрет мой муж и у меня совсем не будет альтернативы.

Предложение мужа начать учиться на права снова подняло во мне эту волну страхов. Мне стали сниться бесконечные аварии, какие-то темные тени говорили мне, что я обязательно погибну. Но при этом я понимала, что испытываю нечеловеческий восторг от самого процесса езды. Так в конечном итоге и оказалось. Езда за рулем надолго стала моим излюбленным видом отдыха от рутины и способом поднять себе настроение.

Почему-то с правами все сложилось совершенно волшебно. Я вдруг познакомилась с человеком, который был лично знаком с начальником ГИБДД, возглавлявшим приемную комиссию. На экзамене мне простили одну лишнюю ошибку в билетах. Но накануне экзамена по вождению мне все-таки рекомендовали съездить на площадку и потренироваться.

Это был чертовски хороший совет. Потому что автошколу я не посещала и осваивала машину в так называемом режиме самоподготовки. Он сводился к тому, что муж вывозил меня на заброшенную взлетную полосу и просто предлагал понажимать педали. Машина дергалась подо мной и не хотела ехать. Но худо – бедно что-то получалось.

Инструктор, которого я наняла вечером накануне экзамена, пришел в легкое замешательство, когда увидел, что у меня на педалях стоят сразу обе ноги, и я попеременно пытаюсь нажимать ими газ и тормоз. Иногда они нажимались вместе. Он сказал, что если я не уберу немедленно вторую ногу, то он выйдет из машины и пойдет домой, потому что ему еще охота жить.

В следующие три часа мы освоили параллельную парковку задним ходом, въезд в воображаемый гараж и объездили всю площадку. Меня трясло, и я была мокрая, как мышь. Но он сказал, что в первый раз видит женщину, которая не путает поворотники и так быстро осваивает задний ход. Полагаю, сказалось мое врожденное чувство пространства.

Экзамен прошел на ура, хотя нас и подстраховал преподаватель автошколы, который честно состриг с нас по паре денежных бумажек, чтобы сидеть на пассажирском месте и тихонько подсказывать, если мы вдруг начинали тупить за рулем.

Конечно, в самой Находке мы не жили. Мы жили в селе, которое называлось Золотая Долина. Когда муж получил распределение, то даже не смог найти это место на карте. Ему ткнули примерно на Хабаровск. Узнав, что оттуда нужно добираться еще около суток, он был крайне удивлен.

Я тоже мало понимала, куда именно я попаду. А увидев, испытала дикий прилив тоски и отчаяния.

Очень многие военные гарнизоны – это несколько домов в поле. Дома типовые, в основном пятиэтажные, облицованные белыми мелкими плиточками. Кто жил в таких, всегда их узнает. Иногда встречаются кирпичные двухэтажные дома с высокими потолками. Гарнизона было два – летный и ракетный. Работать муж стал в ракетном, но жилье нам дали в старом, летном. Один маленький магазин на 6 домов, бесконечная взлетная полоса и сопки.

Мне тотально не хватало в этом краю зелени летом и нормального снега зимой. Не хватало простора для глаз. Не хватало обилия визуальных впечатлений, городской сутолоки и постоянной суеты больших городов. Поэтому, когда мне удавалось добраться до Находки, я садилась на остановке на вокзале и жадно дышала выхлопными газами от проходящих машин. Этот воздух был для меня роднее, чем все ароматы природы вместе взятые.

Добираться до города, тем не менее, было не просто. В день ходило всего три автобуса, а зимой и их можно было не дождаться. Так, однажды, бережно собрав в баночку вожделенные анализы, будучи беременной, и прождав на морозе при минус 17 градусах около часа, я вернулась домой и просто выбросила в ведро образовавшееся желтоватое мороженное. Автобус так и не пришел.

До работы мужу нужно было ходить пешком около трех километров. Три километра туда, затем в обед обратно, потом с обеда снова туда и вечером снова обратно. То ли жизнь учила выживать нас в самых экстремальных условиях, то ли российской армии в целом совершенно наплевать на людей.

Бытовые прелести «радовали» нас не меньше. Когда летный гарнизон был еще действующим, летчики сливали авиационное топливо прямо в землю. Поэтому вода, которая шла из-под крана, часто пахла керосином, в ней плавали непонятные мутные хлопья и она переливалась радужными пятнами.

Пить такую воду, конечно, было нельзя. Поэтому приходилось ходить на родник и набирать воду оттуда. Кухня была заставлена пластиковыми бутылками с родниковой водой, которые постепенно начинали тухнуть, и их приходилось все время менять.

Совершенной неожиданностью оказалось отсутствие газа и газовых плит. Поэтому, когда вдруг в гарнизоне отключалось электричество, а это было достаточно регулярно (большая нагрузка на сеть перед Новым годом, например, или тайфун, который обязательно и всегда повреждал провода линии передач), можно было ложиться и умирать. Нельзя было согреть еду. Нельзя было смыть воду в туалете и помыться, потому что вода подавалась насосом из скважины, а он тоже работал от электричества. Батареи почти мгновенно становились холодными.

Мы прилипали к окну и смотрели, как ярким желтым пятнышком бегает по улицам фонарик электрика, который пытается найти обрыв. Иногда без электричества приходилось сидеть несколько дней, если провода были повреждены где-то далеко от наших домов.

В доме зажигались свечи. И маленькая портативная газовая плитка, которая, конечно, не давала тепла, но помогала согреть еду. Детей накрывали несколькими слоями одежды, чтобы они не замерзли ночью. И да – доступной сотовой связи тогда не было.