Олег Паринов - Карма. Самурайские истории

Пришла новая весна. Когда зацвела сакура, в моей душе возникло волнующее чувство скорых перемен. Как-то раз, когда я отдыхал после тренировки на траве рядом с додзе, мимо плавной походкой прошла моя любимая. Она уронила рядом со мной записку и быстро удалилась. Я украдкой подобрал послание, а потом прочитал его в укромном месте. Айко приглашала меня сегодня, как только стемнеет, прийти к пруду, расположенному на окраине деревни. Я с волнением ждал условного часа, мысленно рисуя картины будущего свидания.

– Чаю и риса!

Я вошел в придорожную харчевню и уселся у входа. Народу в заведении было немного. Два монаха, старый и молодой. Трое бродяг разбойного вида в поношенной одежде. Спиной к дверям расположился дородный самурай в дорожном кимоно, по виду ронин. Да еще в дальнем углу приютился слепой массажист-анма.

Вскоре прислуга принесла мой заказ. Миловидная девушка с поклоном поставила на стол чашку риса, приправы, чайник с зеленым чаем и пиалу. Я полил рис чаем и с аппетитом принялся за еду. Белый цвет риса напомнил мне Айко. В тот памятный вечер она пришла к озеру в белом свадебном кимоно.

– Меня хотят отдать замуж за старого самурая из соседней деревни, – едва сдерживая рыдания, произнесла девушка.

Я пробормотал что-то сочувственное в ответ. Все люди старше сорока лет казались нам с Айко глубокими стариками.

Внезапно из кустов выскочили незнакомые самураи. Они с криками набросились на меня и принялись избивать боккэнами. Я защищался сколько мог. Даже бросил двоих из нападавших на землю. Но тут меня ударили сзади по голове, и свет померк в моих глазах. Очнулся я связанным по рукам и ногам в дощатом сарае. Все мои попытки освободиться от пут были тщетны. Веревки лишь сильнее врезались в кожу. Зверски болело все тело. Судя по ощущениям, ничего не было сломано. «Главное, кости целы, а ушибы заживут», – подбодрил я сам себя. Голова кружилась, а мысли разбегались в разные стороны. Я никак не мог взять в толк, что происходит, и почему на меня напали. Сквозь щели в досках в сарай пробивался лунный свет. Уже наступила глубокая ночь. «Мама, наверное, волнуется», – с беспокойством подумал я. После длительных, бесплодных размышлений мои веки отяжелели, и меня сморил сон.

Ночь пролетела быстро. Мне приснилась Айко. Любимая с грустью смотрела на меня. Проснулся я от резкой боли и, открыв глаза, увидел незнакомого пожилого самурая. Он занес боккэн для нового удара.

– Что происходит? – гневно воскликнул я.

– Щенок! Как ты посмел надругаться над моей невестой!

– Вы с ума сошли! Что вы такое говорите? Я пришел на встречу с Айко, а вы с вашими людьми напали на меня, не дав даже слова сказать!

– Айко показала мне синяки на своем теле! Ты связывал ее, а потом избивал, беспомощную!

Скрипнула входная дверь. В сарай вошел Рюдзиро, а вслед за ним несколько деревенских самураев. Учитель был хмур и выглядел бледным. Похоже, он всю ночь провел без сна. Сквозь приоткрытую дверь ворвался прохладный ветерок. Снаружи начало светать.

– Учитель! – в отчаянии воскликнул я. – Вы же знаете, что я не мог этого сделать! Я люблю Айко всем сердцем и не способен причинить ей вред!

Лицо Рюдзиро исказила мучительная гримаса. Он отвернулся и уперся взглядом в стену сарая, как будто там было написано что-то чрезвычайно интересное. Из-за спин самураев выглянула Айко. Девушка с мольбой посмотрела на меня и приложила пальчик к губам. Я замолчал в недоумении.

Дальше меня, грубо встряхнув, поставили на ноги и отвели к деревенскому старосте. Там нашлось несколько свидетелей моего жестокого обращения с Айко. Я ничего не мог понять. Как эти незнакомые мне люди могли так беззастенчиво лгать? Все происходило словно во сне. Но помня немую просьбу любимой, я решил молчать, чтобы не происходило.

На следующий день состоялся суд. Судьи – знатные самураи клана Хосина – единогласно признали меня виновным в истязаниях молодой девушки и приговорили к изгнанию из клана. Выслушав приговор, я лишь молча пожал плечами. Так я стал ронином. Оставаться в родной деревне мне было нельзя, поэтому, простившись с матерью, я отправился странствовать.

На окраине поселения навстречу мне попалась Айко. Эта встреча явно не была случайной. Проходя мимо, любимая коснулась меня рукавом кимоно и едва слышно проронила:

– Сэтору, извини…

Я почувствовал в своей руке какой-то предмет. Это оказалась шпилька с нефритовым шариком на конце – подарок на память.

Истинная подоплека произошедшего долгое время оставалась для меня тайной, покрытой мраком. Лишь спустя полгода после этих событий я встретил одного знакомца из родных мест. Встречу мы решили отметить ужином в гостинице. После третьей бутылки саке этот человек поведал мне, что произошло в деревне после моего ухода. Не прошло и месяца, как Айко не выдержала и призналась мужу в обмане. Оказалось, что девушку избивал по пьянке ее родной отец – Рюдзиро. Семья старалась всячески скрыть скверную историю. А тут представился удобный случай: можно было удалить девушку из дома, выдав замуж за богатого самурая. Для Айко не были секретом мои к ней чувства, и коварная красотка решила этим воспользоваться. Все побои и истязания, нанесенные ей отцом, свалили на меня. Знатный самурай после чистосердечного признания не смог простить Айко и на следующий день изгнал ее из своего дома. Мать Айко, не вынеся позора, умерла. К этому времени Рюдзиро уже не было в живых, его убил на поединке бродячий ронин. Видимо, чрезмерное употребление сакэ привело мастера меча к закономерной кончине.

Я был рад, что справедливость хоть и поздно, но восторжествовала. Но в глубине своего сердца я не держал зла на Айко и очень беспокоился о ее судьбе. Здесь мой знакомый мне ничем не мог помочь. Он знал только, что девушка покинула деревню и уехала куда-то на юг к дальней родне.

Меня отвлек от раздумий посторонний шум. Дородный ронин о чем-то грубо расспрашивал слепого массажиста. Тот, испуганно сжавшись, отрицательно мотал головой. Трое бродяг кольцом окружили анму, выступая на стороне грубияна.

Не люблю, когда обижают слабых. Я решительно встал из-за стола и, перехватив поудобнее катану, я двинулся к задирам.

– Да что вы себе позволяете! – раздался грозный голос за моей спиной. – Как вам не стыдно обижать калеку!

Я обернулся. В гостиницу ввалились пятеро самураев в сером кимоно. Старший из них, коренастый меченосец с красным лицом, свирепо шевелил усами.

Дородный самурай и его подручные сразу сникли, словно из них выпустили воздух. Бормоча извинения, они торопливо ретировались к выходу и покинули гостиницу. Странствующие монахи последовали вслед за ними.