Олег Моисеенко - Мы люди… Мост

Ободрились люди, появились улыбки, и пошло обсуждение преподанного им урока.

– Мама, я доделаю свой окоп, он будет еще лучше, чем у комиссара.

Улыбнулась Алеся, на нее навалилась необъяснимая грусть, а шла она от этого военного, которого они со Степаном еле живого тащили от хатки Варвары в можжевельник.

Стрельбы шли радостнее. Первым стрелял Грушевский, все три пули кучно пронзили деревянный щит. Перед этим он, лежа с каждым на бруствере, объяснял, казалось бы, совсем нехитрую премудрость: как держать винтовку, как прицелиться, как нажать на спусковой крючок, – да не тут-то было, мало у кого получалось попасть в тот заветный щит.

Змитрок стрелял прицельнее мамы и тетки Фроси и был безмерно счастлив; он даже кучнее положил пули на деревянном щите, чем некоторые новобранцы. Хуже всех стрельба получилась у Алеси. Лежа на бруствере и почти касаясь ее волос, Грушевский, горячась, старался что-то объяснить ей, только пули почему-то летели мимо щита, а когда одна сшибла щит, больше всех возрадовался этому комиссар полка.

Ближе к вечеру в лагере началась суета, пошел слух, что почти весь полк уходит бить полицаев, к месту оказалась закончившаяся военная подготовка новобранцев. На задание уходили Лукин, Грушевский, Федор и все Ванино отделение – сила получалась внушительная. Устименко поручалось организовать наблюдение за полицаями в Новоселках и усилить охрану лагеря. С восходом солнца они покинули лагерь, намереваясь к вечеру быть у Лотошино и напасть на полицаев.

Замерла жизнь в землянках, каждому нашлось дело. Змитрок вместе с Митькой, сыном Фроси, пас корову и коня – так велел Степан. Им хотелось с винтовками быть в засаде или в крайнем случае в охране лагеря, а получилось совсем невесело: заделались пастухами. Сказать по правде, Змитрок тоже вынашивал тайную мысль винтовку Митьке не выдавать – пацан еще. Матери и Фросе – тем винтовки дали, а они все оборудуют свою больницу, кому она нужна? С таким настроением он с новым другом подвел корову к кустам, где трава было посочнее, и привязал к небольшой ольхе; стреноженный конь был тоже рядом.

Оставаться здесь весь день друзья не собирались. Солнце уже грело вовсю, они присели в тенечке, как вдруг послышался странный звук, похожий на рокот мотора аэроплана. Звук приближался со стороны Калиновки – в их сторону летел самолет. Змитрок хотел вскочить и закричать: «Бомбовоз!» – но в памяти возникло вспыхнувшее сено и пулями побитый его пиджачок, когда они с дедом Степаном на болоте складывали стожок, и он, вжав голову в плечи, лег под кустом, а рядом шустренько примостился Митька. Самолет летел низко, конь запрыгнул в куст и там запутался, корова тоже металась вокруг ольхи, пытаясь бежать невесть куда. Бомбовоз, сделав полукруг, стал удаляться в сторону Новоселок, рокот его затихал в небесной дали.

К счастью для Змитрока, вожжи выдержали метания коровы, и она, обеспокоенная, тяжело дыша и мотая головой, стояла под кустом рябины; конь, увидев хозяина, тоже успокоился и стал щипать траву.

– Ух ты, вот это да! – вслух произнес пастух. – И что ему здесь надо было? А может, хотел бомбы сбросить? – С этой мыслью Змитрок с другом засобирались к бабе Арине.

Бабу Арину с детьми он нашел в землянке у матери. Та сразу же накинулась на него:

– Ты где это бегаешь? Мало тебя тогда бомбовоз напугал, чуть не убил тем летом. Увидит тебя – и бросит бомбу! Ой, Божечка ты мой, что же это такое делается?! – запричитала она в голос.

– Мама, мама, дай мне винтовку, я пульну в него, я же прицельно стреляю. Дай быстрее, а то он улетит! – закричал Змитрок, не обращая внимания на слова бабы Арины и направляясь к винтовкам, что стояли в углу землянки.

Тут уже к сыну кинулась Алеся, преграждая ему путь.

– Не дам, сын, он же развернется и побомбит нас всех. Ты что вздумал?

– Ой, мой же ты внучек, что ты такое удумал, остановись! Дед Степан и тот зря не стреляет, – помогала невестке успокоить сына Арина.

Змитрок отступил к выходу, выглянул за дверь и прокричал:

– Он улетел, так что можно выходить из землянки.

Ему хотелось быстрее поделиться такой важной новостью и рассказать, как он хотел стрельнуть из винтовки, да мама не разрешила взять, а вдогон ему неслись уже примирительные слова бабы Арины:

– А корова привязана?..

Затих звук ее голоса в кустах и деревьях. Напуганные криками, притихшие дети, словно цыплята, сидели возле молчавшей Фроси на полатях, но тут же выпорхнули вслед за выскочившим из землянки Змитроком.

Много разговоров вызвал в лагере пролет самолета. Военному человеку было ясно: немцы ведут разведку и для этого привлекли авиацию – значит, затевают серьезное дело.

Нервничал Устименко. Засада на дороге ничего не давала, о том, что делается в Новоселках и в Высоком, сведений никаких не было. «Иван Захарович дельное дело предлагал: надо объединять силы, вести разведку, в каждой деревне иметь своих людей, осваивать минное дело, а так – зарылись, как кроты, в землянки и ничего не видим». Только от таких дум становилось еще тоскливей. Думы эти нагнал на него пролет самолета над лагерем: получалось, немцы догадываются, где находится полк.

По своим предположениям и приметам Федор понимал, что они подходят к Лотошино. Их окружал молодой сосновый лес, в котором встречались кусты можжевельника и мелколесье, корни сосен причудливо переплетались, обнажившись от вешних вод и проливных дождей. Вдоль дороги тянулся невысокий песчаный взгорок, а по другую сторону в просветах деревьев виднелось зеленое поле, которому, казалось, нет конца и края. Дохнуло ветерком, Федор остановился – он уловил запах дыма. Лукин вопросительно взглянул на его и тоже стал принюхиваться.

– Кажется, дымом пахнет.

Его слова подтвердили и остальные. Такая незначительная деталь, как запах дыма, изменила настроение людей. Они двинулись дальше, запах усиливался. Федор предложил пройти чуть правее, там за поворотом уже будет видна деревня. Песчаный взгорок делал завиток в сторону леса, и отряду пришлось спуститься в низину, где среди сосен росли молодые осинки и березки. Поднявшись снова вверх, вышли почти к самой дороге. Отсюда был виден край улицы, которая утопала в зелени.

– Надо бы подойти ближе к деревне, – останавливаясь, произнес негромко Грушевский. Лукин кивком головы согласился с ним.

– Я схожу туда и проведу разведку, мне здесь все знакомо, – прозвучал голос Федора.

Возникла небольшая перебранка, кому идти в разведку. Лукин направил троих: Федора, Грушевского и Ваню, а остальным объявил привал. Сам вышел на опушку леса, осматривая местность. И тут ему неожиданно пришла мысль: «А это место идеально для засады». Не успел он обдумать, как устроить засаду, как увидел приближающихся встревоженных разведчиков.