Олег Моисеенко - Мы люди… Мост

Василий уже нарисовал перед собой ту дорогу, по которой они будут двигаться, а сейчас забирал еще левее. Опять вспомнился сон и вечно ворчливый и недовольный дед Варивон. «К берегу загребай», – вертелись в голове его слова, и Василий заворачивал к Забежкам, за которыми сразу начиналось болото. «А если туда полезут, там и сгниют», – утешал он себя. От Забежек там по прямой еще километра три, перебраться через ольшаник – и должно быть их логово. Попрятались, как волки, да идут на них охотники, а не рыбаки. Впереди показался просвет поляны, там Василий решил взять ближе к болоту; незаметно двигалась его команда – так ему казалось.

Федор и Петька Чиж полицаев обнаружили случайно, их Лукин, еще только взошло солнце, отправил в разведку и приказал в сторону деревни в лес не углубляться, держаться правее от дороги. Замаскировавшись в березняке, они присели передохнуть, вдруг среди мелодичного распева птиц послышалось односложное пение: «Дуби-и-ински, дуби-и-ински». Федор заулыбался, он узнал в пении знакомую мелодию дикого голубя. Пение так же внезапно прекратилось, и птица взлетела с соседнего дерева; в этот момент он заметил, как что-то мелькнуло среди стволов сосен. Толкнув Петьку локтем под бок и приставив палец к губам, кивком головы показал, куда надо смотреть. Шло несколько вооруженных человек – в просветах они насчитали шесть фигур. Сомнений не осталось: это разведка, и держат они путь в сторону, где расположился полк. Надо было спешно предупредить Лукина. Федор неплохо ориентировался в лесу, они взяли правее, спустились за невысокий сосновый бор и, пригибаясь, побежали.

Лукин, слушая Степана, для себя решил, что засаду нужно постараться устроить так, чтобы оказаться в тылу возможного противника. Таким местом оказалась небольшая возвышенность, которая поросла кустарником и окаймляла со стороны бора поляну. Каждому были уже определены боевые позиции, и люди находились в томительном ожидании; всем хотелось подвигаться, поговорить с соседом, поделиться своими думами и унять подступающую тревогу и страхи, а приказ командира полка требовал тишины и отсутствия всякого шевеления. Федор появился неожиданно, он нашел Лукина там, где они расстались. Доклад его был короткий и скоро разнесся по цепочке одним словом: «Приготовиться».

У кромки поляны Василий остановился. Бредень был растянут, можно забирать ближе к берегу. Возникло чувство беспокойства, которое шло со стороны болота. «Гнилое место, – пронеслась у него мысль, – а поляна красивая». Он не раз в своей жизни выходил на эту поляну и любовался ее красотой; здесь сразу легче дышалось, от открывающегося простора возникал необъяснимый восторг, хотелось бежать вдаль и прыгать. На этот раз восторга не было. «Посмотрим еще, чья возьмет», – отвечал он про себя на слова матери, которые сопровождали его почти всю дорогу. Постояв еще и ничего не обнаружив, он махнул рукой, призывая следовать за ним.

Шли по самому краю поляны, вдруг уже почти у болота Василий заметил следы, оставленные телегой и людьми. Он присел у толстой разлапистой сосны, держа винтовку наизготовку, присели и остальные. Позади раздались выстрелы, и Василий залег у корневища, не понимая, что происходит. Он видел полицая из его команды, который бежал, словно заяц, то приседая и падая, то мечась из стороны в сторону по открытой местности поляны. Пуля настигла, когда он готовился к очередному броску. Тут же недалеко послышались команды и топот, цепь спешила поучаствовать в расправе над бандитами. Выскочивший на поляну полицай упал и завертелся на месте, Василий ужом пополз к нему, поднялась стрельба.

Медлить было опасно, и Лукин дал команду быстро уходить.

Офицер жандармерии, получив известие о столкновении с бандитами и гибели нескольких полицейских, тут же доложил руководству об окружении партизан, которые рассеялись по лесу, и просил подкрепления для прочесывания леса и их ликвидации. Рота охранной дивизии была срочно снята с безуспешных поисков в окрестностях Заречья и направлена в Калиновку, где, как выяснилось, могут находиться бандиты.

Пророческими оказались слова, сказанные бабой Верой в начале весны; они в тревогах и заботах о хлебе насущном забылись калиновчанами.

Со стороны смолокурни в Калиновку въезжала колонна грузовиков. Несколько из них остановились, не доезжая до крайних хат, оттуда начали спрыгивать немцы и окружать деревню, а остальные машины, поднимая пыль и заполняя улицу дымом, проехали дальше, в сторону Новоселок.

Первой немцев заметила Зося, сестра расстрелянной зимой вместе с мужем Анюты. Затаила она обиду на Наума, хотя и дальнего, но все же родственника, и при встрече с председателем колхоза Иваном Захаровичем предложила ему свою помощь. С опаской отнесся он тогда к такому желанию Зоси, пообещав прислать к ней своего человека, и указал на Сергея Мытника, который был рядом.

Встреча их произошла уже весной, и тогда ей было поручено все, что станет известно о немцах или полицаях, незаметно доносить Марийке, дочери Насти. Во время посевной, когда в деревне находились военные, услышала она разговор Гавриша и Прокопа о Марийке: мол, допрыгается она, пусть только здесь немцы появятся, будет ей крышка – и военные не помогут. Об этом она сказала тихо Насте, та поблагодарила и даже всплакнула. Сейчас, увидев немцев и вспомнив тот разговор, Зося, не думая долго, быстро побежала к Настиному двору, а по деревне уже раздавался тревожный крик: «Не-е-емцы, не-е-емцы!»

Растерянную Настю она встретила на улице и голосом, полным тревоги, прокричала:

– Скажи, пусть Марийка убегает, заберут ее немцы, я точно знаю – заберут! – повернулась и тут же бросилась назад.

Марийка была в хате и уже слышала крики и гул машин, а увидев мать, кинулась к ней, пытаясь ее обнять. Та, отстранившись, закричала:

– Доченька, скорее убегай! Убегай за огороды, а там лесом в Сергеевку, к тетке Рыме – ты знаешь, где она живет. Убегай быстрее, доченька! – уже плача навзрыд, продолжала она кричать, толкая дочку в плечо.

Сделав несколько шагов, Марийка побежала. Настя видела, как она миновала небольшой лужок, как, пригнувшись, добежала до невысоких кустиков, слышала стрельбу, а дальше все происходило как во сне. Немцы окружали деревню, послышались частые выстрелы – стреляли по беглецам. Немец, заметив мелькнувшую у кустиков фигуру, выстрелил и весело заулыбался, обращаясь к напарнику:

– Держу пари, я не мог промахнуться.

И они довольные направились к тому месту. Там никого не оказалось, чуть дальше были заметны капли крови.

– Далеко не убежит, – сказал один, намереваясь иди по следу, но последовала команда фельдфебеля ускорить движение, и им пришлось выполнять приказ.