Равиль Садыков - Русская императрица Анна Иоанновна и Оренбургская экспедиция. Роман

– Тор 92 92 Стой ( башк. ). ! – сказал он, натягивая поводья.

Аиткул, подойдя к кобылице, уложил в притороченную к седлу сумку снедь, и привязал наполненные кислым молоком и водой турсуки, и осмотрел подпругу. Зиянгир внимательно наблюдал за всеми движениями отца и за тем, как он придирчиво осмотрел подпругу, но судя по тому, что отец не высказал ему никаких замечаний, Зиянгир понял, что отец остался довольным его работой – тем, как он оседлал кобылицу.

В это время к отцу подбежала дочь и протянула к нему свои маленькие ручки, просилась к нему на руки. Аиткул не мог отказать дочери и быстрым ловким движением подхватил её и поднял вверх.

– Карима-кызым 93 93 Дочка ( башк. ). , – прижав дочку к себе, Аиткул звонко поцеловал её в розовую щёчку.

Девочка громко и весело засмеялась. Она обхватила своими руками шею отца и прижалась к его щеке.

– Слушайся маму, – сказал Аиткул. – А я тебе обязательно привезу какой-нибудь подарок.

Затем он поставил девочку на землю и, вставив одну ногу в стремя, вскочил в седло. Гуляйза подала мужу ружьё, которое Аиткул, взяв за ремень, перекинул себе через плечо. За спиной у Зиянгира были лук и кожаный колчан со стрелами.

Собака, всё это время дремавшая под навесом, снова подняла морду и посмотрела на хозяина. Она уже собиралась встать и последовать за ними, но Аиткул приказал ей оставаться на месте.

– Ты не возьмёшь на этот раз с собой собаку? – с удивлением спросила мужа Гуляйза.

Обычно, отправляясь к табунам, Аиткул брал собаку с собой. Она помогала ему пасти лошадей и предупреждала своим лаем о приближении чужаков, но на этот раз муж не стал брать её с собой.

– Пусть останется здесь, – сказал он. – Нам предстоит долгая дорога.

Попрощавшись с Гуляйзой и девочкой, оба всадника, тронув поводья, направили своих коней в степь. Им предстоял долгий и неблизкий путь.

Давно спряталось за горизонтом их стойбище, и день близился к полудню. Высоко над головами в голубом бездонном небе, раскинув свои большие крылья, плавно кружил коршун, высматривая добычу; он словно плыл, несомый воздушным потоком. Выстроившиеся у своих нор суслики, едва завидев всадников, начинали издавать короткое и нервное посвистывание, оповещая свистом своих соседей о их приближении. Вдалеке из-за кустов вынырнула лиса, отыскивающая в высокой траве мышей-полёвок – излюбленное своё лакомство, но едва ветер донёс до её чутких ноздрей запах приближающихся людей, как она, махнув пушистым хвостом, юркнула в сторону и скрылась из виду, причём так ловко и быстро, что нельзя было заметить, куда она убежала. Зиянгир уже был готов погнаться за ней, но отец остановил его.

– Не стоит, – сказал он. – Лису нужно бить зимой, когда у неё отрастает тёплый подшёрсток. Сейчас у неё мех плохой. Зря только погубишь зверя. Помни: нельзя убивать животное, если в этом нет необходимости. Природа кормит нас.

Аиткул и Зиянгир уже несколько часов ехали по степи. По пути они решили навестить их соседа, дальнего родственника старика Ахтяма, у которого была своя пасека, и он угостил их свежим мёдом, а Аиткул поделился с ним свежими новостями.

Выезжая ранней весной на самые дальние от зимовья пастбища, башкиры со временем меняли стоянки, двигаясь в обратном направлении к зимовьям, чтобы с наступлением холодов и распутицы они могли успеть вернуться в свои аулы – места зимних стоянок, где они пережидали суровые зимы в тёплых деревянных домах. А с наступлением весны весь этот цикл снова повторялся. У семьи Аиткула также было несколько стоянок, и всякий раз, переходя на новое место, хозяин должен был убедиться в том, всё ли у него в порядке на новом месте, не следует ли ему подправить загоны для животных или ещё что – да мало ли что могло произойти за время его отсутствия. Осмотрев стоянку, Аиткул решил, что она пригодна для жилья. Нужно было кое-что починить, но в общем он остался довольным.

Всю дальнейшую дорогу Аиткул внимательно присматривался и прислушивался к местности, всматривался в оставленные животными на земле следы. Он словно к чему-то приглядывался, примечая только ему заметные знаки. Им вновь овладело непонятное беспокойство. Степь была его домом, знакомым ему с самого его рождения. В этой степи пасли табуны его отец и дед. Аиткул помнил, как он терпеливо наставлял его, обучая премудростям кочевой жизни. Это была та непрерывная связь, которая тянулась от поколения к поколению на протяжении многих веков с того времени, как первые башкиры вступили на эту благословенную землю, дарованную им Всевышним. Землю, завещанную им великим воином – батыром 94 94 Герой, храбрец ( башк. ). Уралом 95 95 Урал батыр – башкирский эпический герой. , легенда о котором из уст в уста, от старшего к младшему передаётся многими поколениями башкир.

– Сделаем здесь привал, – указал Аиткул на поляну у опушки небольшой рощи, раскинувшейся на пригорке. – Нужно дать отдых нашим коням. За теми холмами – наш табун.

На горизонте виднелась гряда, состоящая из нескольких холмов.

– Соберём табун и перегоним его ближе к стойбищу…

Зиянгир с удивлением посмотрел на отца: его решение показалось ему странным.

– Мы только недавно их перегнали сюда, здесь много сочной травы, а у стойбища её почти не осталось.

Аиткул не стал рассказывать сыну о терзавших его сомнениях и предчувствиях.

– Сделаем так, как я сказал, – твёрдым голосом проговорил он. – Сделаем привал и отправимся собирать табун.

Спешившись, Аиткул отвязал от седла турсуки с кислым молоком и водой, достал из сумки узелок со снедью и сложил всё это на траве. Ослабив подпруги коней и стреножив их, он отпустил их свободно пастись на лугу. Найдя тенистое место под деревьями, они расположились на привал. Присев на траву, Аиткул посмотрел на небо, на проплывающие над его головой тучи; в воздухе запахло приближающейся грозой.

– Скоро пойдёт дождь, – сказал он, обращаясь к сыну. – Нужно будет поторопиться, чтобы не попасть в грозу.

Попасть в грозу в степи не предвещало ничего хорошего. Разбушевавшаяся стихия пугала степняков, вселяя в них первобытный ужас.

Перекусив просяной лепешкой, кусками вяленого мяса, запили еду айраном – смесью кислого молока с водой, и они легли на мягкую зелёную траву, вытянули усталые от долгого сидения в седле ноги, чтобы дать всему телу короткий отдых. Их ждал долгий обратный путь к стойбищу, им нужно было перегнать табун.

Но едва они это сделали, как до них донеслись странный незнакомый звук и чьи-то голоса, которые заставили обоих вскочить на ноги и напрячь слух.

Звуки доносились из-за рощи, с дальнего её конца.

– Там люди, – прошептал Зиянгир, указывая в сторону, откуда доносились голоса. – Всадники, – уточнил мальчик; в его голосе слышалось напряжение.