Людмила Кулагина - Память

Говорят, на некоторых фронтах немцы газ пустили! – включился в беседу поляк.

Он был без шинели – плечо и грудь были перевязаны, а поверх повязки какая–то шаль накинута. Было непонятно из какой он армии, но сейчас это было не важно, здесь все были пострадавшими, не было врагов, даже сложно было представить, что эти люди ещё недавно стреляли друг в друга.

– Если бы нам вовремя сказали про перемирие, у нас бы руки целы были. В последний момент ранило. Так обидно! – сказал австриец почти с такой же повязкой на руке, как у поляка.

– А что, все австрийцы украинский знают? – поинтересовался Стах.

– Так у нас рядом украинский легион был, и поляков много. Украинский с польским схожи! За четыре года войны выучили. Вот это и есть, наверное, единственная польза – язык выучили, – пошутил австриец.

– А мне интересно, что ж теперь с Украиной будет? Говорят, что Антанта украинцам предлагает с ней в союзе быть, а немцы на свою сторону перетягивают? – спросил украинец.

– А зачем Германии Украина? – не понял Стах.

– Так как же, без Украины Россия не такая большая и сильная будет. Не такая страшная, – объяснил офицер, – Кому нужна сильная держава под боком? Лучше разделить и ослабить.

– А я слышал, что Украина хочет свои земли сдать врагам, лишь бы от России уйти, – сказал поляк. – Есть такой «Союз вызволення Украйны». Они что предлагают? Пусть, говорят, сначала Украину оккупируют, а потом независимость Украине вернут.

– Да, я тоже такое слышал. Достижение национальной независимости путём первоначальной оккупации, – подтвердил офицер. – Но это риск. А вдруг, потом никто не даст независимость?

–И с Россией теперь Украине никак нельзя, – сказал темноволосый человек с акцентом – то ли татарин, то ли кто другой, – В России теперь большевики, а Рада против большевиков. Все большевики из Рады вышли.

– А тыто откуда знаешь? – удивился офицер.

– Пашка, друг мой, сосед по окопу, с которым три года вместе воевали, рассказывал, он в большевицкой партии был, газеты получал. Убили Пашку. Если бы мириться раньше начали, жив был бы друг мой.

– А что ещё он рассказывал? – заинтересовался офицер.

– А ещё говорил, что Каледин, атаман войска Донского, не признал власть большевиков, сказал, что независимым теперь будет, – объяснял татарин.

– От кого независимым? От Украины? – спросил поляк.

– От России, наверное, я точно не понял, – засмущался татарин.

– Да, теперь все друг от друга независимые. Каждый сам себе начальник. Слабые мы теперь стали, – начал сокрушаться русский офицер и сам испугался, что сказал такое при австрийцах.

– Мы этого не слышали, – засмеялись австрияки, – нам тоже воевать ой как надоело! Дети дома уже выросли. Вернёмся – не узнаем.

– Да и нам пора домой, – засуетился Стах. – Спасибо за курево, за чай.

– И за беседу спасибо, – подхватил Якуб, – не думал, что такое возможно, чтоб Русские, австрияки, поляки, украинцы вместе в одном окопе чай пили. Удачи всем! – попрощался Якуб.

– И жизни без войны! – закончил беседу Стах!

– Без войны! – чокнулись кружками с чаем бывшие враги.

19. Потеря.

– Саша, просыпайся,– посреди ночи разбудила Александру Орина.

– Что случилось? – подскочила Саша.

– Марине плохо, – ответила испуганная Орина.

– Так надо доктора, – недоумевала Саша.

– Она тебя зовёт, сходи, пожалуйста, Александра, – возник в дверях Семён.

Саша прикрылась одеялом, поперхнулась и закашлялась.

– Хорошо, сейчас оденусь.

Все вышли. Саша стала одеваться, ломая голову, зачем зовут её, если там нужен доктор.

Саша и Семён шли быстрым шагом по ночным улицам посёлка, снег поскрипывал под ногами, луна ярко светила. Всё было бы вполне романтично, если бы не цель визита, которая, собственно, была непонятна. Семён и Саша вошли в дом. Сашу проводили в комнату к Марине, Семён было ринулся следом, но его не пустили. Александра и мама Марины, тётя Забава, вошли в комнату. Света почти не было. Свеча стояла на маленьком столике, и две младшие сестрёнки Дана и Ждана дежурили у кровати больной. Марина металась, стонала, увидев вошедших, сказала:

– Мама, оставьте нас с Сашей одних и девчонок уведи.

Все покорно вышли. Было слышно, как они удерживают за дверью бунтующего Семёна.

– Что стряслось, Марина? – спросила испуганная стонами Саша.

– Плохо мне, Александра, – ответила Марина.

– Так врача надо срочно, – подскочила Саша.

– Сядь, не суетись. Того врача, что мне нужен, в нашей деревне нет.

Удивленная Саша молча села рядом и почувствовала, что кровать мокрая. Саша откинула одеяло и увидела, что простынь в крови, отшатнулась, собралась позвать на помощь, но Марина её остановила.

– Это по твоей части.

– По какой моей части? – не поняла Александра.

– Беременна я.

– Но ято тут при чём? – вскрикнула Саша.

– Не хочешь помочь, можешь уходить, но знай, что меня кроме тебя никто не спасёт.

Саша попыталась успокоиться, подошла к окну, но там не было её любимого ореха, который придавал силы и подбадривал. Луна светила, прокладывая светлые дорожки между деревьев. Саша поняла, что деваться ей некуда, сняла зипун, шаль.

– Рассказывай, что произошло? –жёстко спросила Саша. Жизнь, в очередной раз, не оставляла ей выбора. Её подташнивало от волнения, от груза ответственности, от страха, что она ничего не сможет сделать. Как же мало она знает! С людьми ей только однажды пришлось иметь дело, когда рожала Орина, а до этого принимала роды только у коров, да лошадей, да и то только в роли помощницы, всё делал отец.

– Вчера кровить начало, а сейчас, сама видишь, поток крови. Живот болит жутко, спина раскалывается, пить всё время хочется.

– А беременность сколько месяцев?

– Я точно не знаю.

– С анархистами развлекалась?

– Сука ты, Сашка. В такой момент издеваться! От Семёна я беременная. Я и уехала отсюда, чтобы ещё и этого ребёнка на него не вешать, но что-то плохо мне стало, рвало постоянно, вконец измучилась. А анархисты на месте не живут, всё куда-то едут.

– Так ты ж об этом мечтала!

В ответ не раздалось даже матов, только стон. Саша прижалась ухом к животу. Сердцебиение не прослушивалось. Видно, что плод совсем крошечный. Кровь пошла толчками и что–то вышло вместе с ней. Выкидыш. Саша ничем здесь не могла помочь. Теперь нужно было остановить кровь. Саша вышла, позвала мать Марины, сказала, какие нужны травы. Она не знала, можно ли людям давать то, что дают в таких случаях животным, но подумала, что для начала можно дать совсем слабый отвар. В этот момент Марина закричала, Александра кинулась обратно.

– Ты что, сказала ей всё? – злобно прошипела больная.

– Нет, не успела.

– Вот и хорошо, что не успела. Не говори ей про ребёнка, она ничего не знает.