Владимир Тормышов - Странные сны Отто Шубдца

Не сказать, что совсем долго, но в общей сложности Отто с собутыльниками провели там неделю. А хрен ли? Почему нет? Капитан он или хрен моржовый?

Когда Отто в пивной нашел его ординарец, Шудбц был пьян в стельку, лыка не вязал, а тихо лежал под столом, и пускал пузыри.

Пузыри пенились и составляли адскую смесь из мочи, пива и какой-то странной слизи белесого цвета.

Ординарец с трудом поднял Отто, и разбудил его. В себя интендант пришел где-то через час.

Вручив приказ, ординарец не дал Отто уснуть и напомнил ему о долге перед рейхом.

– Ладно, скотина, я прочту приказ. Так и быть. – Сказал Шудбц, выпивая кружку темного пива.

Интендант вскрыл конверт с приказом. Штабная печать на сургуче сразу полетела вниз, к пузырям.

– Твою мать… – выразил своё восхищение Отто. – Гитлер лично хочет, чтобы я послал нашим войскам в СССР спиртное.

– Он совсем охуел, этот фюрер, – подал голос пьяный Obermusikmeister, старший военный дирижёр Юргенс, друг Отто с детства.

– Юра, ты как говоришь о вожде нашем? Икккк… – Возмутился интендант. – Сейчас какая-нибудь скотина на тебя донесет в гестапо.

Но скотина по фамилии Biest, oberveterinaer обер-лейтенант (старший лейтенант) ветеринарной службы, мирно спал, положа голову на громадную грудь фрау Biest.

Грудь фрау была похожа на два гигантских арбуза, которые так и норовили вывалиться из декольте жены. Скотина Biest как раз и мешал этому, держа в каждой груди по молочной железе своей жены, умудряясь спать при этом мертвым сном.

Фрау Biest пришла в пивнушку за мужем дня три или четыре назад. Но бравая компания налила ей шампанского, подмешав туда втихаря шнапса, и заставив выпить большой пивной бокал этого пойла за здоровье фюрера.

Потом в ход пошло пиво, потом шнапс. А потом фрау Biest пошла с мужем в туалет, и долго оттуда не выходила.

А когда вернулась, то идти в том, что на ней было надето на улицу, было верхом безумия.

Biest, конечно позвонил служанке, приказав принести в пивнушку новую одежду для фрау Biest.

Однако, когда служанка пришла с вещами, фрау Biest была stockbesoffen. И куда-либо идти категорически отказалась без мужа.

– Эй, скотина, ты спишь? – Участливо спросил Юргенс, трогая друга, и гладя его по голове.

Руки как-то сами собой легли на полушария жены друга, и стали путешествовать по этим большим холмам.

– Юра, хорош блядством заниматься. – Возмутился Отто. – Родина-мать зовет.

– Он совсем охуел, этот фюрер, армия же сопьется на хуй, если ей дать спиртное. – Произнес дирижер, не отрывая рук, впрочем, от груди жены друга.

– Однозначно сопьется. – Сказал интендант, ковыряя в носу вилкой. – Сопьется. Им же там делать не хуй на восточном фронте, как только шнапс пить.

– Ты прав, друг. – Ответил Юргенс, беря химический карандаш, и старательно пиша на груди фрау Biest: «Hitler ist Bock von eine Ziege».

– И наша задача не дать армии спиться. – Сделал вывод Отто. – Но приказы нужно выполнять.

Шудбц взял кружку светлого пива, смешал с темным, и с удовольствием выпил получившуюся смесь.

– Кельнер! Вина пять бутылок и двенадцать кружек пива! – заорал Юргенс.

– На хрена вино, Юр? – Удивился Отто.

– Ты, блядь, ни хуя не понимаешь, друг. Проведем эксперимент.

– Какой?

– Такой. Молча смотри. Только не мешай.

Пришел кельнер и принес вино. Юргенс взял пивную кружку, стоявшую на столе, вылил остатки пива на штаны ветеринара Biest. Штаны вроде стали маленько почище.

Бравый музыкант налил в кружку до верха вина.

– Встать! Смирно! – Неожиданно заорал Юргенс.

Отто и ординарец мгновенно вскочили. При этом интендант потерял равновесие, и рухнул под стол.

– Видишь, друг, что я тебе говорил про боеспособность армии. – Сказал Юргенс, помогая подняться интенданту.

– С этим надо что-то делать. – Сокрушенно сказал Шудбц.

– А то. – Согласился Юргенс, беря кружку с вином, и подходя к ординарцу.

– Пей! – Приказал дирижер.

– Слушаюсь! – Браво проорал солдат. И тут же выпил кружку вина.

– Так… – Сказал Отто. – Ты мне на хуя подчиненных спаиваешь?

– А что так? Почему вот именно «ТАК»? Ты просто не понял сути всего эксперимента до конца. – Начал разъяснять Юргенс, жуя сосиску, и запивая её пивом.

– Чуть что, так сразу: «ТАК». Давай бороться с пьянством в вермахте. – Сказал Юргенс, поднимая кружку с пивом, которую кельнер только принес. – Давай же выпьем, друг.

И они выпили пива. Не забыв солдата. Потом еще вина. Потом коньяка, и потом шнапса. Заполировали все коньяком.

Причем пили всего по одной пивной кружке, в которую всего-то входило пол-литра. Они же не алкоголики.

Кружка пива.

Кружка вина.

Кружка коньяка.

Кружка шнапса.

И еще кружка коньяка.

Последнюю кружку коньяка ординарец осилить не смог, и упал, как озимые, под стол.

– Тааак… – Сказал Отто.

– Ну, вот именно, что так. – Произнес музыкант закусывая.

– Наш эксперимент показал, что меньше всего солдаты пьянеют от вина. Согласен?

– Однозначно… – Согласился интендант.

– Значит, Отто, чтобы армия не спилась, ей, армии нашей родной, нужно поставлять вино!

– На хуя армии вино, Юра? – Удивился Шудбц.

– Ты, бля, совсем, видно, долбоеб! У тебя ж приказ – поставить армии спиртное. Ты – солдат и твоя задача выполнять приказы. Однако в ходе эксперимента мы выяснили, что меньше всего солдаты пьянеют именно от вина.

Музыкант взял вепрево колено, и смачно откусил большой кусок.

– На хуя армии вино, Юра? – Удивился Шудбц еще больше.

– Чубрик, чтобы армия не спилась! А то если армия сопьется… – И Дирижер выразительно показал на обер-лейтенанта Biest и ординарца. – Воевать они не смогут. Понял?

– Ага.

Так зимой сорок первого на восточном фронте зимой появилось несколько десятков эшелонов красного вина.

Как назло было зверски холодно. Морозы ночью были до минус сорока с лихуем. Лихуй временами был тоже большой.

И вермахт получил красное вино в виде разбитых бутылок и комков из мороженного красного вина.

Представляю, как радовались солдаты.

«Но, по крайней мере, армия не спилась!» – Успокаивал себя Шудбц.

Как истинный ариец, Отто был семьянином.

В сорок третьем с Отто случилась вообще пренеприятнейшая история. Как-то раз неожиданно вернувшись после своей очередной командировки домой, он застал дома жену в чем мать родила, и еще полный дом голого пьяного офицерья.

Жену он тогда выгнал. Не за то, что она ему изменила. Подумаешь – делов-то. Он и сам ей частенько изменял, как только предоставлялось возможность.

А возможность предоставлялась каждый день.

Утром и в обед с секретаршей.

После работы с белокурой милашкой Гердой из соседнего отдела.

Ну, иногда он захаживал еще по трем десяткам адресов. Тут у Отто был строгий немецкий порядок.