Алексей Тихомиров - Зона ЧП. Не изученная война 1996 года

– Да уж, дела, – протянул прапорщик.

Жути лейтенант навел на нас не по-детски. Настроение было ниже плинтуса.

Поезд остановился на станции типа «две сосны, три ели». Мы с натянутыми как струны нервами побрели с котелками к вагону-кухне. Все молчали. Думали, что теперь будет дальше. Ярко светило солнце прямо в глаза.

– Братва, а вот и я, – послышался знакомый голос.

– Ряба??? Откуда ты взялся? – офигевши, чуть ли не хором спросили мы.

– Да самогонка закончилась. Я ждал, пока новую партию подвезут, пришлось задержаться. Пока рассчитывался, вижу, поезд тронулся. Ну я бегом догонять. В наш вагон уже не успевал, вот только и успел в вагон к поварам запрыгнуть. Пришлось ждать у них, пока следующая остановка будет.

– Да ты знаешь, какой кипеш поднялся? Да ты знаешь, что будет? – задыхаясь от злости, кричал Соболь.

– А что будет? Ну, прыгнул не в тот вагон. Старший по вагону по рации сразу дежурному капитану доложил, – спокойным голосом ответил Ряба.

Произошло повторение событий в тамбуре. Мы все переглянулись, Паштет открыл рот, Саня захлопал глазами.

– Как так? – как всегда первым выйдя из состояния ступора, спросил Илья.

– Значит, лейтенант знал? Нам не сказал ничего? Отчихвостил по полной, – так же удивился Паштет.

– То-то я заметил, когда он пришел к нам, настроение у него было приподнятое, – сказал я.

– Ну да, вообще в таких ситуациях сразу докладывают старшим, – продолжал соображать Санек.

– Теперь понятно, что они с дежурным капитаном обсуждали, как нас проучить. Чтобы мы понервничали все, – снова предположил я.

– Ну ладно. Мне лейтенант сказал подойти при первой возможности к нему, – произнес Ряба. – Я пошел. Уже пообедал, пока ехали.

– Давай-давай, получишь сейчас пи*юлей, – уже спокойно сказал Соболь.

– А где самогонка? – спросил Паштет. – Ты взял что?

– Три полторашки только, две у повара Кости Сизова оставил, чтоб никто по пути не перехватил, он вам передаст. Одну несу лейтенанту. Он сказал быть у него с тем содержимым, по причине которого произошел инцидент.

– Правильно, молодчик. Давай, ни пуха тебе.

Ряба убежал, мы уже веселые поспешили к кухне. Вместе с горячим обедом еще забрали вещмешок с двумя полторашками самогона. Три литра на пятерых тоже неплохо. Будет чем под ужин настроение поднять. Да еще после всего, что произошло, надо же стресс снять.

***

– По вашему приказу прибыл, рядовой Рябов, – зайдя в купе лейтенанта, отдал честь Ряба.

За столом сидели наш командир ВМО лейтенант и дежурный капитан. Такое впечатление, что капитан – вечно дежурный поезда. Наверное, проштрафился перед майором, командиром ММГ. Они пили чай. Капитан, отхлебнув глоток, поставил чашку на стол.

– Заходи, заходи, боец, – пригласил пройти на середину купе капитан.

– Рассказывай, как все было, – продолжил лейтенант.

– Ну что рассказывать. Вышел подышать свежим воздухом, прогуляться, так сказать… задумался.

Капитан медленно встал, сложил в замок пальцы, хрустнул костяшками.

– Продолжай боец, – не глядя на Рябу, сказал капитан.

– Значит, задумался я, отошел прилично от поезда. Вижу, поезд тронулся, ну я и…

Не успел он договорить, как капитан с левой руки смачно припечатал правый глаз Рябы. Ряба рухнул как подкошенный. Головой еще приложился о нижнюю полку. Из-за пазухи выпала полторашка с самогоном, с помощью которой Ряба решил сначала попробовать отмазаться и сохранить полтора литра. Это была ошибка, только понял он это спустя пару минут, когда начал приходить в себя.

– Попытка номер два, – прошипел с яростью капитан.

Схватив Рябу за ворот, он поднял и сильно встряхнул.

– Ты только не убей его, – сказал лейтенант, искренне не желая таких разборок.

– Не ссы, – проигнорировал он. – Это что? – поднимая с пола, ткнул в нос бутылкой.

– Самогон, – прошептал Ряба, явно еще потрясенный. Глаз медленно заплывал, появился синяк. – Купил у местных, поэтому и опоздал.

– Кто еще покупал? От кого узнал?

– Гулял, дышал воздухом, из дыры в заборе мужик какой-то помахал, я подошел, он предложил полтора литра.

Капитан замахнулся правой рукой, отчего Ряба инстинктивно попытался закрыться. Удара не последовало.

– Я правду говорю, товарищ капитан, – голос Рябы дрожал, уже срывался на плач.

– Ладно, боец, – не поверив, но понимая, что правды не добьется, сказал капитан. – Значит, синяк у тебя появился от падения с полки. Бутылку мы забираем. Никто чтоб ничего об этом не знал. Ясно?

– Так точно.

– А откуда у тебя синяк под другим глазом?

– Упал с полки, товарищ капитан.

– Часто ты падаешь, рядовой.

– Так точно, часто, а точнее, только один я и падаю. Надо будет поменяться с нижним, – поняв, что с него хватит, отрапортовал Ряба.

– Свободен.

– Есть, – отдал честь и выбежал из купе, не напрасно считая, что легко отделался.

***

Почти третий раз за день произошло повторение событий в тамбуре. Единственное, что теперь не только Паштет открыл рот, а все мы. Саня захлопал глазами. В проходе стоял Ряба, улыбался во все зубы. На лице под глазами, как у енота, красовались два огромных фингала. Пришли мы в себя одновременно, хохотом заполнился весь вагон.

– Классно тебя подлечили, – смеялся Паштет.

– Я с тобой в ночной наряд проситься буду, не надо будет фонарик брать, – ржал Илья Соболь.

– Смешно вам, – плюхаясь за стол, уже не улыбаясь, сказал Ряба. – Больше никуда не пойду, буду спать до самого Владикавказа.

6

Поезд шел медленно, останавливаясь у каждого столба, постоянно пропускал встречные составы. Время как будто остановилось назло нам, зная, что в вещмешке греется самогон и что мы ждем ужина.

– Башка болит, – пожаловался Ряба.

– Выпей, полегчает. Может, у тебя сотрясение? – сказал Паштет.

– Или к медсестре сходи, таблеточку даст, – посоветовал я.

Старшая медсестра Марина была женой заместителя по технической части капитана Коробова. Лет 30, не красавица, но и не страшная, маленького роста, очень худенькая. Как говорится, третий сорт не брак. Капитан страшно ревновал к ней, может, по этой причине он и взял ее с собой в командировку. Одна из причин точно эта.

– Лучше самогоночки, – кряхтя и подсаживаясь ближе к столу, проскулил жалостно Ряба. – Будет кто еще?

– Наливай уже всем, поддержим, ужина не дождаться, – сказал Илья.

В секунду на столе появились кружки, можно было подумать, что все держали их постоянно в руках, дожидаясь этого момента. Ряба налил. Самогонка была отвратительной, с привкусом пластмассы, но 40 градусов в ней было, а это главное. Занюхав хлебом и немного закусив, я откинулся назад, упершись головой в стену. Тепло поползло по организму, сейчас даст в голову. У всех поднималось настроение. Живы будем, не помрем.