Далия Трускиновская - Сыск во время чумы

Левушка попятился.

Трое мортусов сошлись вместе – одинаковые в своих масках и балахонах, и понять, который Федька, было уже невозможно.

Архаров стоял перед ними, сжав кулаки.

– Николаша, против троих – не бой! Они нас палками забьют! – закричал Левушка.

– Сам вижу! – отвечал Архаров. – Пусть убираются, чума на их дурные головы. Все равно мы подлецов уже проворонили.

И отступил на несколько шагов.

Лицо у него было – лучше близко не подходить…

– Ну хоть отпугнули, сегодня уже не сунутся, – осторожно сказал Левушка.

– Дуракам закон не писан. Пошли, Тучков… да не жмись ко мне, дурак!..

Архаров прямым, насколько это было возможно в темном и незнакомом парке, путем отправился искать Матвея.

Когда оказались во дворце, выслал Левушку вперед – задавать вопросы. Тот от архаровских предосторожностей несколько растерялся и уже сам старался держаться подальше от старшего товарища.

– Они прекрасно видели, кто там убегал, и не выдали. Стало быть, заодно, – говорил Архаров. – А есть еще и такая вероятность – это они сами и были. Долго ли накинуть балахон? И поди знай, кто там под ним угнездился…

– Вот тут, кажись, Матвей Ильич квартирует, с докторами, – сказал Левушка. Архаров постучал в дверь. И неоднократно.

– Кого надобно? – наконец осведомился сварливый голос.

– Доктора Воробьева к нам кликни, – велел Архаров.

– Спит Воробьев.

– Буди. Скажи – по графа Орлова распоряжению.

– Нехорошо, Николаша, – заметил Левушка.

– А я не соврал – граф изволил приказать мне брать в помощь, кого считаю нужным.

Дверь приоткрылась, появилась заспанная рожа Матвея.

– А-а, это ты, Архаров? Какого черта пожаловать изволил?

– Осмотри меня, Матвей, как положено. Не подцепил ли я заразы.

– Где ж ты ее, сударь, сподобился подцепить?

– Да вот вышли с Левушкой воздухом подышать, разговорец один имели…

Матвей высунулся побольше и повернулся к Левушке.

– Ну-ка, вьюнош, докладывай, как было!

– Да он с негодяями задрался, – честно признался Левушка.

– С мортусами, что ли?

– С ними.

Тут Матвей исчез, а дверь перед самым носом Архарова захлопнулась.

– Мать честная, Богородица лесная! – воскликнул Архаров. – Матвей, отворяй! Не то дверь вынесу вместе с косяками!

– Отойди, – раздался голос. – На три шага!

– Ну, отошел.

Дверь приоткрылась и появилась насаженная на палку большая мокрая тряпица.

– Бери, обтирайся! – велел Матвей. – Руки, харю, шею! Погоди! Пусть сперва Левка оботрется.

Левушка потянул носом и отшатнулся.

– Уксус! Да еще какой злоедучий!

– А ты думал, я вас в розовой водице искупаю! Пойдите в уголок, разденьтесь, хоть по пояс оботритесь, идолы. А до того я к вам и близко не подойду.

– Черт с тобой, – сказал Архаров. – Коли так надо…

– Могу над костром еще подвесить и в навозном дыму прокоптить, – любезно пообещал Матвей.

– Экая дрянь! – не унимался Левушка. – Теперь еще надо придумать, где переночевать. Нас с таким благоуханием Бредихин с Медведевым на порог не пустят!

– Моли Бога, чтобы одним благоуханием обошлось! – велел, чуть высунувшись, Матвей. – С другой стороны, к тебе, Николашка, теперь ни один клоп близко не сунется, не говоря уж о блохах и тараканах. И прекрасный пол недели две за версту обходить будет.

– Да я сам его первый обойду, – буркнул Архаров. – Ты только его сиятельство графа Орлова не вздумай этой дрянью поливать. Тогда государыня и вовсе его на порог не пустит.

Граф Орлов крепко вбил в свою красивую и упрямую голову, что Архаров, выследив воров, продававших на сторону полковой овес, с той же легкостью выловит убийц митрополита. Потому вызвал к себе разом его и майора Сидорова.

– Расскажи ему все, что про это дело известно, – велел майору. Сам тоже остался послушать. Но у Архарова была иная забота – ночная стычка с наглыми мортусами.

Они втроем устроились на дворцовой террасе, с видом на бивак. Графу принесли кресло, Архарову и Сидорову – стулья. Не обошлось без угощения, которое для Сидорова было тем более необходимо, что ночью он вовсю знакомился с гвардейцами и на радостях, что его, полицейского драгуна, приняли в такую знатную компанию, несколько перестарался.

На балюстраде между креслом и стульями стоял зеленый стеклянный штоф, рядом – чарки, тут же едва удерживалась миска с закуской – хлебом, нарезанной ломтями солониной и столь полезными с утра солеными огурцами.

Орлов только успел пригубить чарку, как тут же его отыскали – для какого-то важного дела звал к себе Еропкин.

Граф ушел, пустое кресло осталось. Стояло на солнышке, словно грелось. И в какой-то мере заменяло собой графскую особу.

– Нет, мортусов изловить никак невозможно, – сказал майор. – Да и какой прок? Этих закатаем – кто другой найдется покойников возить? Да и сдается, не мортусы то были, балахон нацепить всякий может, зная, что к мортусу ни одна душа близко не сунется.

– Чтоб им ни дна, ни покрышки… – проворчал Архаров. – Ну, коли так, приступим к делу.

– Его сиятельство велели мне ознакомить тебя, сударь, с экстрактом злодеяния, – торжественно произнес майор. – Я не верю, что истинного виновника удастся изловить, потому что дело темное. Свидетели тут же начнут кого попало оговаривать, а проверить невозможно. И у них хватит умишка свалить убийство митрополита на тех, кто уже неделя как помер. Я этот народишко знаю, хлебом не корми – дай соврать полиции.

– Все сие я неоднократно уж слышал, – сказал на это Архаров. – Ты, сударь, сделай милость, расскажи, как эта каша заварилась. Мы-то на готовенькое приехали.

– Заварилась она не в Москве, заразу с юга завезли, и первые покойнички появились еще по весне…

– Ты мне не про заразу, ты мне про митрополита!

– Ну, ладно. Ты Всехсвятскую церковь на Кулишках знаешь?

– Где? – Архаров не поверил ушам.

– На Кулишках. Сами дивимся, откуда название.

– Вот-вот, у черта на кулишках… Продолжай.

– Там пришел к батюшке некий мастеровой и рассказал сон. Явилась-де ему Богородица и пожаловалась – ее образу, что над Варварскими воротами, тридцать лет никто свечек не ставил и молебнов не пел. Хотел-де Христос за сей грех послать на Москву каменный дождь, но матушка наша умолила его и послан был лишь чумной мор. Коли вдуматься – то и неведомо, что хуже…

– Охота была тому батюшке сны слушать… – проворчал Архаров…

– С перепугу, сударь. С перепугу и не того еще послушаешься. Опять же, к тому образу не так-то просто свечу прилепить – он высоко, над воротами. Но мастеровой в самом начале сентября обосновался у Варварских ворот и стал сон свой рассказывать, собирая при сем деньги на некую всемирную свечу, кою собирался воздвигнуть перед образом. И столько ему обыватели денег понанесли, что пришлось для тех денежек особый сундук заводить!