Гульсара Туктарова - Два берега – одна река

Летит и кружится земля, солнце расплывается в зарево, заполняет обжигающим светом пространство, ветер, кажется, сдирает кожу, – до того он горяч и зол, и только ровный цокот копыт, убаюкивая, спасает от кошмара раскалённой степи. Маленькое тельце изо всех сил цепляется за гриву лошади, которая все бежит и бежит…

Но вскоре повеяло прохладой, поток влажного воздуха принял в свои объятья колеблющиеся тени и вернул им прежние очертания… Всадник с трудом разлепил глаза, увидел совсем близко серебристую полоску реки и, в дикой жажде, потянулся к воде. Страшно отпустить руки, оторваться от надежной опоры, но жажда сильнее, и несчастный со стоном свалился на песчаный берег. Ползком добрался до воды, и, даже не напившись вволю, вдруг застыл в глубоком обмороке, устремив детское лицо к ненасытно горячему небу. А оно свысока обливало ярым светом распластанную на берегу фигурку девочки и, припавшего к воде, белого коня.

Жизнь и смерть склонились над телом, прислушиваясь к слабому дыханию. «Ты устала, ты очень устала, отдохни, оставь этот зной, я дам тебе прохладу и покой!» – шептала безликая смерть. Но жизнь цепка, она заставляла сквозь туман беспамятства биться жилкам крови, она заполняла бесконечной тоской по родному краткие мгновения пробуждения. Как подгоняет река к берегу волны, так неугомонная жизнь подгоняла к угасающему сознанию образы и воспоминания. Вот одна тень оказалась живительной – «Анэ!» Тёплые нежные руки обнимают, прижимают к сердцу, сухие губы целуют в закрытые глаза: «Девочка моя! Где ты?». И дрогнуло сердце в ответ, забилось прерывистым током горячей крови… И смерть, стоявшая в ожидании покорной души, равнодушно отвернулась от дыхания и испарилась в знойном мареве. Хватит ей других жертв, сегодня богатая жатва, целое поле неостывших тел ждёт её последнего поцелуя.

«Анэ! Анэ!» – шептала потрескавшимися губами девочка. Прохладная вода омывала её ноги, полоскала подол длинного платья, влажный песок, словно мягкий мендер 1 1 Мендер – набитый овечьей шерстью небольшой матрас для сиденья , покоил разбитое тело. Не было сил поднять руки и закрыть лицо от палящего солнца. Сквозь радужные круги перед глазами, словно во сне, стали проплывать лица…

Вот отец, важный, рано поседевший, проходит в главную юрту, а за ним идут странные люди с крашеными бородами и руками. А это сестра, красавица Мадина, низко опустив голову, мелко перебирая ногами, плывёт между женге 2 2 Дженге – жена старшего брата или старшего родственника . Косы чёрными змеями бьются по спине, тонкий стан перехвачен узким обхватом каптала 3 3 Каптал – безрукавка , под ним – богатое платье с длинными широкими рукавами, высокий девичий убор, кажется, сейчас слетит. Сестра никогда не замечает маленькую Мариам, а тут оглянулась и даже улыбнулась.

«Какая она красивая!» – не перестает каждый раз удивляться маленькая сестрёнка. И, вправду, белолицая, большеглазая, с чёрными дугами бровей, с пухлыми яркими губами Мадина очень хороша, особенно, когда улыбается. Говорят, что она в мать, такая же красавица, только слишком гордая. Матери не видно, она редко выходит из белой юрты.

Вот и бабушка в зелёном платье, которое надевается только по праздничным дням, шагает, переваливаясь, между старухами. Мариам подбегает к ней. «Уйди с глаз долой!» – шипит та на внучку. Горькая обида подкатывает к горлу, девочка начинает задыхаться, отбегает в сторону: ей плохо – только на днях она встала с постели, пролежав в болезни почти месяц. Кто-то хватает её за руку и тащит за юрты. Это вторая сестра, Фатима, любимица отца и горе матери. С растрёпанными косами, с грубыми руками, с вечно оборванным подолом платья, гоняющая на лошадях не хуже любого джигита, сестра не похожа на дочь знатного мурзы 4 4 Мурза – средний аристократический титул, ниже бия, нурадина Ногайской большой орды. Возраст девичий, пора бы замуж выходить, а Фатима носится вдоль аула на коне, громко смеётся, умеет загнать зайца, легко управляется с отарой. Если бы не заступничество отца, то девушку давно бы засадили за прялку. Мариам любит Фатиму: та ей рассказывает смешные сказки, катает на лошади, а один раз взяла её с собой к реке.

– Что, малышка, обижают тебя? Я твоего обидчика на аркане протащу сквозь тургай 5 5 Тургай – небольшой кустарник ! – Фатима скалит зубы, изображая злую собаку.

Мариам смеётся, представив грузную бабушку на аркане. Фатима продолжает:

– Сестру замуж отдают, заберут, наконец, от нас! Пусть новые родственники с ней мучаются!

Две старшие сестры не очень ладят, хотя в короткие периоды перемирия нежны меж собой, доверяют друг другу девичьи тайны, любят обсуждать молодых женге и местных джигитов. Но слишком гордый нрав одной и упрямство другой быстро приводят к размолвкам.

– Богатые, из Казани приехали! Ехали через всю степь за головной болью! – В голосе Фатимы слышится досада. Мариам любопытно: радуется сестра или злорадствует.

– Пусть уезжает, она злая, – заискивающе поддакивает младшая сестра, – анэ никогда её не любила!

– Уходи отсюда! Что привязалась ко мне! – вдруг резко отталкивает её Фатима и, рыдая, убегает куда-то.

Бродит с отяжелевшей головой больная девочка среди шумного аула, но никто не обращает на неё внимания. Тогда девочка решается уйти, куда глаза глядят, раз она никому не нужна. «Пусть ищут меня долго-долго, найдут мёртвую, и будут плакать от горя! И анэ пожалеет, что оттолкнула меня! И мама пожалеет, что бросила меня!» …

Нашли Мариам на второй день поисков у реки. Девочка была жива, но ничего не помнила. Чтобы отвести от себя наказание, нянька заявила, что девочку заманили шайтаны 6 6 Шайтан – злой дух, способный принять облик человека, враждебный Аллаху и людям . Хотя никто болтливой старухе не поверил, но осталось за Мариам прозвище, втихомолку произносимое, когда она проходила мимо «Замороченная».

Вдруг Мариам ясно вспоминает начало этой истории: отец стоит на коленях перед бабушкой. Девочка сидит в углу за сундуками, где её никто не видит,

– Матушка, не обижайте сватов, умоляю, выйдите к людям!

– Ты умеешь кланяться врагам! Быстро ты забыл брата! Убийцам отдаешь свою кровь! Пусть собаки грызут таких сватов! Сам женился на приблудной, так и дочь бросаешь волкам!

– Никто не видел, кто убил Арслана. Сам Исмаил-бий поклялся, что в тот день урусы 7 7 Урус – русский напали на брата. Нельзя отказывать Али-Акраму, вокруг вражда и война, сотрут нас и развеют по степи, как пепел!

– Вот как заговорил! Урусы! Все списываете на урусов! А почему твой Исмаил-бий с ними дружит? Сплавили тебе полукровку, связали по рукам, вот ты и поёшь чужие песни! Сидит чертовка в юрте, глаз не кажет к дочери! Вот умрёт ребёнок, даже на похороны не придёт! – застарелая ненависть кипит в гневных словах старой женщины.