Ирина Звонок-Сантандер - Ночи Калигулы. Восхождение к власти

Достаточно нарадовавшись, Тиберий уставал и засыпал. Рабы прекращали бег и медленно, стараясь не обеспокоить сон цезаря, несли его в опочивальню.

Тиберий спал до полуночи, дыша мерно и легко, словно младенец. Но стоило ему проснуться посреди ночи — и вереница призраков тут же обступала роскошное затхлое ложе. На исходе жизни у императора уже не оставалось мечтаний. Только воспоминания, сладкие и мучительные, посещали его.

Самое первое воспоминание четырехлетнего мальчика: мать Ливия уходит от мужа к другому мужчине, Октавиану, будущему императору Августу. Тиберий едва научился сознавать, что у него есть мать и отец — а отец вдруг исчез. Появился отчим, высокий, сухой, строгий, с голубыми холодными глазами. Он видел в маленьком Тиберии жалкий ненужный привесок к любимой Ливии.

Отец, Нерон Клавдий, остался в памяти мальчика как нечто тёплое, надёжное, доброе. Отчим Октавиан всегда выискивал, чем построже укорить маленького Тиберия. И обиженный мальчик, получив незаслуженный выговор, прятался в укромном уголке и оплакивал разлуку с отцом. Всего лишь один раз Тиберию будет позволено встретиться с отцом — накануне смерти Нерона Клавдия. Ему было тогда почти десять лет. Несколько месяцев спустя он, вытирая слезы, читал с ростральной трибуны хвалебную речь, написанную матерью. И слезы мальчика падали вниз, на погребальные носилки с неподвижным отцовским телом…

Ещё одна обида — горькая и болезненная: всего лишь через три месяца после свадьбы с Августом Ливия родила второго сына. По закону младенец Друз считался сыном Нерона Клавдия. Но Рим полнился глухими сплетнями: должно быть, Ливия, ещё не разведясь, сошлась с Августом. И младший сын её — от этого прелюбодеяния. Поэтому-то Август не смутился вступить в брак с матроной на шестом месяце беременности! Казалось, поведение правителя подтверждало сплетню. Чем сильнее Август любил маленького Друза — тем больше недолюбливал Тиберия!

Детство, отрочество и молодость прошли под знаком соперничества с братом. Друз — любимец матери, любимец отчима, любимец всего Рима! Тиберий рядом с ним — лишь угрюмый, неприятный, неразговорчивый подросток. Но обиду подслащала великая честь — быть пасынком великого Августа! Находились и льстецы, и женщины, и друзья, ищущие покровительства Тиберия.

Пришла и любовь — искренняя, настоящая, заставившая оттаять его сердце. Звали её Випсания. Она была старшей дочерью Марка Агриппы, лучшего друга цезаря Октавиана Августа. Упоительны были ночи, проведённые с Випсанией; спокойны и безмятежны дни. От этой любви родился Друз, единственный законный сын Тиберия.

Молодой, тридцатилетний Тиберий выглядел статным, красивым и доброжелательным. Счастье Випсании вызывало зависть. И не у кого нибудь, а у её собственной мачехи! Юлия, дочь Августа, вдова Марка Агриппы, влюбилась в Тиберия.

Август желал счастья дочери и не особенно прислушивался к желаниям нелюбимого пасынка.

— Дай развод Випсании и женись на моей дочери, — велел он Тиберию, окинув его тем ясным величественным взглядом, который цезарь упорно велел именовать «божественным».

Тиберий воспротивился:

— Я люблю Випсанию. Кроме того, она снова ждёт ребёнка, — заявил он.

Но Юлия была настойчива. Её горячо поддержала императрица Ливия. Любимая жена императора, его сокровище, даже много лет спустя после поспешной свадьбы. Несмотря на уверенность в непоколебимости высокого положения, Ливия не упускала случая укрепить его ещё больше. Женить сына на дочери Августа, ещё крепче вцепиться когтями в семейство Юлиев! Представься возможность — Ливия даже Друза женила бы на тридцатипятилетней вдовице, наплевав на то, что Друз скорее всего был сыном Августа. Впрочем, заботливая матушка и Друзу нашла жену в императорской семье: Антония, родная племянница Октавиана Августа и дочь его величайшего врага, уже родила сына. Мальчик вырастет, прославится под военным прозвищем Германик, и тоже станет соперником Тиберия…

Мать, отчим, упорно влюблённая Юлия… Тиберий устал противиться. Он не давал развода жене — это сделал Август высочайшей императорской властью. Как плакал Тиберий, расставаясь с любимой Випсанией! Каким угрюмым и равнодушным был он, принимая в дом новую жену — Юлию.

Юлия вскоре ощутила нескрываемую неприязнь мужа. Она не сумела очаровать Тиберия, как поначалу надеялась. Прелести её неминуемо увядали. Пять детей, рождённых от Агриппы, отяжелили линии фигуры. Тиберий смотрел на Юлию с отвращением, неотступно думая о Випсании.

Он искал её повсюду, он издалека узнавал её носилки и, задыхаясь, бежал за ними, чтобы ещё хоть раз увидеть лицо бывшей, отныне чужой жены. Потому что нашёлся патриций, который в угоду Августу взял в жены беременную Випсанию и признал своим младенца, зачатого Тиберием в незабвенную ночь любви. Весь Рим знал о том полном страстной тоски взгляде, которым напоследок обменялись насильно разлучённые супруги. Знала и Юлия.

А дальше — месть женщины, оскорблённой пренебрежением мужа. Любовники Юлии следовали один за другим. Она возвращалась домой пьяная, с диким блеском в чёрных глазах, липкая от чужих рук и чужого пота. Тиберий терпел, терпел, терпел, не смея возмутиться. А Рим потешался над глупым смешным рогоносцем.

Он не выдержал. Удрал на Родос. Поселился на забытом острове, сменив тогу и башмаки патриция на греческий плащ и сандалии. Только тогда Август наконец соизволил заметить позорное поведение единственной дочери и, отрекшись от блудницы, сослал её на Пандатерию. Но не вернул Тиберия в Рим. Лишившись почестей и средств, прожил он восемь лет на Родосе. Без него вершились дела великой империи. Даже письма от матери-императрицы нечасто получал добровольный изгнанник. Порою редкие друзья посещали Тиберия. И он узнавал, что сыновья Юлии открыто радовались немилости Тиберия и на пьяных пирушках грозились привезти в Рим «голову ссыльного».

Но Фортуна повернула вспять колесо судьбы. Умерли внуки Августа, сыновья ненавистной Юлии. И Тиберий, сын императрицы, снова оказался ближе всех к императорскому венцу. Ливия уговорила мужа усыновить его и назначить наследником. Жалкий изгнанник вернулся в Рим победителем. Впрочем, и тут над Тиберием втихомолку посмеивались: мужчине сорок пять лет, а он добровольно отказывается от своих прав и соглашается на усыновление!

И ещё одна капля в чаше унижения: отчим вызвал к себе Тиберия.

— Усыновить ли тебя? — громко размышлял император, заложив руки за спину и бродя по пустынному залу. Эхо чётких шагов Августа рассеивало торжественную тишину. По-молодому несгибаемым выглядел этот сухощавый шестидесятипятилетний старик. Тиберий суеверно боялся его, как и в детстве.