Ирина Звонок-Сантандер - Ночи Калигулы. Падение в бездну

— Семья моя издавна проживает в Эфесе, — объяснял патриций. — Потому мы и получили родовое прозвище — Азиатик. Среди нашей ветви рода Валериев были и государственные деятели, и частные лица.

— Знаком ли ты с Луцием Кассием Лонгиным? — прервал его Калигула.

— Конечно, цезарь! — обрадовался Азиатик. — Мы с Кассием — большие друзья, — провинциал явно гордился дружбой с наместником цезаря и его бывшим родственником.

Гай не изменился в лице. Ничем не выдал мыслей, пришедших на смену недавнему желанию сблизиться с Азиатиком. Только улыбка, прежде искренне доброжелательная, стала натянутой.

— У тебя красивая жена! — Калигула перевёл взгляд на супругу Валерия. Молодая женщина покраснела, скромно опустив глаза.

— Благодарю за похвалу, цезарь, — самодовольно ответил Азиатик.

— Хороша ли она в постели? — Калигула погладил матрону по щеке.

Вопрос прозвучал неожиданно. Муж не знал, что ответить. Он ошеломлённо наблюдал, как рука императора сползает по шее жены, касается плеч и груди.

— Почему молчишь? — развязно смеялся Гай. — Не хочешь отвечать? Тогда я сам проверю!

Калигула повернулся к Цезонии, делившей с ним ложе.

— Не ревнуй, дорогая! Я сейчас вернусь, — игриво ласкаясь к ней, проговорил он.

Цезония улыбнулась Гаю и метнула быстрый оценивающий взгляд на соперницу. Она не ревновала. Знала: Калигула вернётся к ней ради изощрённых любовных игр и ради напитка, дающего ему временное спокойствие. А если время от времени он ляжет в постель или носилки другой женщины — пусть сравнит её с Цезонией и убедится в превосходстве последней!

Цезония уверенным жестом положила ладонь на живот. До родов оставалось несколько недель. Ребёнок — её главное оружие!

— Идём со мной! — Калигула настойчиво подхватил жену Азиатика под локоть и увёл её из зала.

Матрона покорно шла за императором, время от времени оглядываясь на супруга.

— Куда смотришь? — проследив направление женского взгляда, спросил Гай.

Женщина молчала, изобразив на лице отчаянную мольбу. Калигула взял её за подбородок и насмешливо заглянул в карие глаза.

— Смотри на меня! — велел он. — Не отводи глаз. О муже не беспокойся. Эй, Каллист! — крикнул он рабу-распорядителю. — Усади благородного Валерия за стол и подай ему обед по его желанию.

Каллист, молодой и пронырливый раб императора, поспешил к провинциальному патрицию.

— Ложись сюда, доминус! — приговаривал он, подталкивая остолбеневшего Азиатика к ближайшему ложу.

Азиатик машинально снял сандалии и прилёг. Брал с блюда устрицы, ложил в рот, жевал и не чувствовал вкуса. Смотрел попеременно то на Каллиста, непристойно вихлявшего задом, то на дверь, за которой его жена исчезла с императором.

Время текло мучительно медленно. Калигула вернулся полчаса спустя, ведя за руку жену Азиатика. Туника матроны была измята, волосы — растрёпаны, в глазах стояли слезы. Гай грубо подтолкнул её к мужу.

— Теперь я понимаю, почему ты не ответил на вопрос! — глядя на Азиатика, по-змеиному улыбнулся Калигула. — Твоя жена в постели никуда не годится. Она холодна, как лёд, и дурно сложена. Грудь отвисла, ноги кривые…

Всеобщий хохот больно ударил Азиатика по ушам. Он пристыженно уткнулся взглядом в золотой кувшин, наполненный фалернским. Видел в отполированном до блеска металле собственное отражение, настолько искажённое, насколько неверным оказалось представление Азиатика об императорском дворе. Скучая в провинциальном Эфесе, он мечтал об изысканных забавах. И сам стал посмешищем для римлян!

Рядом тихо всхлипывала опозоренная жена.

— Отодвинься от меня подальше! — велел ей Азиатик. — Ты отвратительна!

Матрона всхлипнула сильнее. Слезы катились по её лицу, зависали на щеках и кончике носа и падали в тарелку. Азиатик поднялся из-за стола. Вышел в сад подставил разгорячённое лицо вечерней прохладе.

— Приветствую, Валерий! — кто-то сзади окликнул его.

Азиатик оглянулся. Рядом с ним стоял невысокий, хлипкий мужчина в широкой тоге. Длинный острый нос нависал над тонкими губами. Азиатик безуспешно пытался вспомнить его имя. Провинциал ещё не успел перезнакомиться со всей римской знатью.

— Марк Эмилий Лепид, — заметив замешательство Азиатика, представился мужчина. — Правнук божественного Августа и двоюродный брат Гая Цезаря.

Услышав имя императора, Валерий Азиатик нахмурился. Его губы обиженно дрогнули. Марк Лепид заметил это и доверительно прошептал, положив руку на плечо Валерию:

— Гай Цезарь поступил с тобою безобразно! Я возмущён! Знай: император переспал таким образом с жёнами большинства сегодняшних гостей, — Марк Лепид оглянулся, желая убедиться, что никто не подслушивает. — Он безумен! Рим устал от него!

— Я слыхал, что плебеи любят императора, — криво усмехнулся Азиатик.

— Плебс — не Рим! — презрительно отмахнулся Лепид. — Да и за что чернь любит Гая Цезаря?! За гладиаторские бои, на которых плебеям достаются места в первых рядах, а знатным всадникам приходится сидеть наверху! За медные монеты, которые цезарь разбрасывает, проезжая по улицам. За бесплатную похлёбку, которой порою потчуют римских нищих. За гротескные зрелища, которые разоряют казну. А платим за это мы! — он презрительно сплюнул сквозь зубы.

— Долго ли нам терпеть? — вырвалось у возмущённого Азиатика.

Марк Лепид встрепенулся.

— Ты прав! — хитро улыбнулся он. — Многим надоело терпеть. Сенат и всадники желают видеть на месте цезаря достойного человека.

— Кого?

Марк Лепид отвёл Азиатика подальше в сад. Мужчины остановились около фонтана, на приличном расстоянии от деревьев и колонн, за которыми можно притаиться и подслушать.

— Во мне течёт кровь Августа! — внушительно произнёс Лепид. — Когда я стану императором, римская знать обретёт утерянные привилегии.

Валерий Азиатик вспомнил Кассия. «Убей Калигулу!» — с ненавистью шепнул на прощание старый друг. Азиатик тогда испугался, теперь — понял.

— Рассчитывай на меня! — решительно произнёс он и пожал руку Марку Лепиду.

Правнук Августа облегчённо вздохнул и заулыбался.

— Вернёмся в триклиний незаметно, по отдельности, — шепнул он. — Встречаться будем тайно. Я переговорю ещё с несколькими сторонниками.

Марк Лепид исчез среди цветущих кустов. Валерий Азиатик смотрел на ветки до тех пор, пока они не перестали колыхаться. В Италию он прибыл две недели назад и уже успел ввязаться в заговор против императора! «Заговор мужей Друзиллы! — невесело усмехнулся он. — И Кассию, и Лепиду есть за что ненавидеть Калигулу!»

Выждав немного, Азиатик вошёл в триклиний. Присел на ложе, старательно избегая виноватого взгляда жены. Гости уже не смеялись над ним. Позабыли, найдя новую забаву. Азиатик исподтишка наблюдал за Марком Лепидом. Тот переходил от одной группки патрициев к другой. Улыбался, кивал головой, шептал что-то в подставленные уши. Лепид походил на паука: небольшое туловище и непомерно длинные, тощие, подвижные конечности. Быстро двигаясь, он перебегал с места на место и опутывал гостей невидимой паутиной своего заговора.