Валерий Борисов - Время подонков: хроника луганской перестройки

Сегодня ей позвонил Семерчук и сказал, что он хочет с ней встретиться. Она не возражала. Летом сын большую часть времени находился у ее сестры, чем дома. Там с двумя двоюродными братьями ему было интереснее, чем в пустой квартире, где мама была редкостью. Она приходила, обычно, поздно, успевала приготовить поесть, постирать. А ребенку по утрам приходилось самому разогревать еду, что ему не нравилось. Да и одному скучно кушать. Зимой встречаться с Семерчуком было сложнее – сын ходил в школу и только на выходные выбирался к братьям. Галина понимала, что жизнь у нее идет с ущербом, но ничего не могла переменить в своей судьбе. Партийная работа нравилась, она отдавала ей свою душу, – а дальше видно будет.

В этот душный вечер она ушла с работы вовремя. Семерчук просил ее не задерживаться. Он будет у нее в половине седьмого.

Галина была уже дома, только успела переодеться в халат и шлепанцы, хотела на кухне что-то приготовить, как раздался звонок в дверь. Она открыла ее, и увидела Семерчука с букетом цветов. Цветы он ей дарил только на дни рождения и, иногда, на праздники. А так больше, кажется, никогда. А может, она просто забыла о будничных подарках… Но женщине приятно получать цветы и в будние дни.

– Заходи. Цветы мне?

– Конечно, тебе.

– Спасибо. Ты такой сегодня радостный. Что-то хорошее случилось?

– Не совсем хорошее, но все нормально.

– Есть будешь?

– Буду. Я голоден, как волк. – Действительно Роман, из-за передряг сегодняшнего дня, толком не смог и поесть.

Они прошли на кухню.

– Сын у сестры, я сейчас много не готовлю. Может потушить мясо?

– Не надо. Это долго.

– Ты торопишься?

– Нет. Но сегодня мне надо быть еще дома.

– Хорошо. Подожди минутку, я что-нибудь соберу на стол.

«Счастливая. – Завистливо подумал он о Галине. – Она еще не догадывается, что я пришел с серьезной просьбой. А может, черт с этой должностью, пусть Галка останется для меня? Не буду ее отдавать партийному кабану?»

Но здесь ему вспомнились вчерашние слова тестя. Кажется, он так сказал, что ради бабы, тот решит все вопросы.

«Предложу ей. Откажется, настаивать не буду. Не подлец же я конченный!» – Решил Семерчук.

– Ты выпьешь? – Предложила Галя.

– Нет, Галочка, не буду. Времени мало.

– У тебя для меня всегда минимум времени.

– Не ври. В прошедшую субботу и воскресенье я тебе уделил достаточно времени.

– Такое бывает раз в год. Ешь, что есть.

Они стали ужинать, изредка перебрасываясь фразами. Семерчука просто терзала душу мысль, – когда начать с ней нелегкий разговор до того или после. Решил попозже – тогда она будет мягче. И он решительно произнес, будто что-то решил:

– Все!

– Что все? – Не поняла Галина.

– Поел. Пойдем отдыхать.

– Иди под душ, ты весь потный.

Галина была чистоплотной женщиной.

– А есть горячая вода?

– Нет. Ополоснись холодной, не простудишься.

Роман пошел в ванную. Вода действительно была холодной, но она приятно освежала пропотевшее в душный день тело. Обтерев себя полотенцем, он не одеваясь, крикнул Галине:

– Галка! Я пошел в спальню.

– Иди. Я сейчас. Только освежусь.

Она пришла к нему минут через пять, свежая и красивая. Ему нравилось ласкать ее тугое, упругое тело, гладить ладонью ее несравненные груди. В это время он всегда думал, – почему у Лены нет таких грудей? А жаль! Она сухими, горячими руками гладила его спину и целовала в губы так страстно, что паралитик в ее руках ожил бы.

А позже он снова гладил ее тело, и отдельно играл грудями. Она стала мягкой и податливой – морально и физически, на все готовая, повторно, и не раз. Но надо была начинать трудный разговор.

– У меня, Галка, знаешь неприятности.

– Слышала, Рома. Не переживай сильно. Другую должность дадут. Я уже столько лет хожу в инструкторах, и продвижения не предвидится. Нет у меня партийного образования. Ты успел, а я нет.

Семерчук ухватился за ее слова – надо было ей вначале пообещать и обнадежить будущим.

– Вот, если бы меня утвердили в должности, то на следующий год я бы все сделал, чтобы направить тебя в высшую партийную школу. Я же заканчивал партийную школу заочно. И ты могла бы также учиться.

– Должность моя не позволяет мне идти туда учиться. Надо бы быть, хоть завотделом в горкоме. Ты пробил себе учебу. – Она щадила его самолюбие, не говорила, что о его поступлении сильно некоторые хлопотали.

Роман решил сказать напрямик:

– Я ж тоже шел не с той должности, с какой обычно туда берут.

– Так у тебя такая солидная поддержка. У меня такой нет.

– Будет. Как утвердят на должность, все мои связи на тебя начнут работать.

– Спасибо. Хорошо бы так.

Семерчук молчал, собираясь с духом, как бы подойти к главному вопросу. Некоторая основа для серьезного разговора заложена. Наконец, глубоко вздохнув, он начал:

– Через три дня пленум. Приезжает секретарь ЦК, послезавтра. Будет говорить со мной и с тем, кого толкают на мое место. От него все зависит. Быть мне или не быть.

– Лучше быть. Но сам знаешь, как у нас должности получают.

– Знаю. – Он еще раз глубоко вздохнул и сразу же выдохнул. – Гала, а не могла бы ты мне помочь в назначении?

– А что я могу для тебя сделать?

– Я буду находиться все время рядом с секретарем ЦК. Не могла бы ты быть тоже рядом?

– Меня к нему не подпустят. Ранг не тот. И зачем я там тебе нужна?

– Мне, для моральной поддержки. Секретарю, как интерьер. Ему ж надо в грязном цехе, при посещении завода, видеть светлое пятно. Ты им будешь.

– Если договоришься, то буду рядом с тобой. – Согласилась Галина.

– А если потребуется большее?

– Что большее? – Пока она не могла понять, куда клонит ее любовник.

Но он еще не смел прямо сказать о своей просьбе, а ответил уклончиво.

– Ну, посидеть с ним за столом. Поговорить.

– Не темни! Говори прямо, что ты хочешь? – Кажется, до нее стал доходить смысл его просьбы. Она же тоже работала не один год в партийных органах.

– Ну, если он на тебя обратит внимание. Может пристальное… Как, это сказать?

– Ты хочешь, чтобы я по твоей просьбе переспала с ним? – Прямо спросила Галина.

– Нет. Я так не говорю. Может до этого дело и не дойти.

– Ну, и негодяй же ты. Может до этого дело не дойдет! – Возмущенно проговорила она. – Раз ты так спланировал – значит дойдет!

– Да, я так не говорил! – С просьбой получилось хорошо. Он ей не предлагал этого самого, она сама сделала такой вывод.

– Если я твоя любовница, то это не означает, что я подстилка для первого попавшего. Даже для секретаря ЦК. И как ты мне мог это предложить? Я ж все-таки тебя люблю. Пусть временно, урывками, но люблю. Люблю, пока ты со мной. А так любить тяжело. Тяжело жить с тобой на расстоянии, мечтать о редкой встречи с тобой. Я с тобой веду себя честно. Больше ни с кем, а ты мной решил торговать. Эх ты!