Валерий Борисов - Время подонков: хроника луганской перестройки

– Но он пообещал бороться за Романа, если возникнет такая необходимость. – Вмешался в разговор тесть.

– Знаю я Столяренко. – Недовольно махнул рукой Семерчук-старший. – Перед Енченко он будет лебезить. Область с его приходом перешла в разряд дотационных. А при Шевченко – была во всем передовой. – Он вспомнил предыдущего первого секретаря обкома, который много сделал для области и до сих пор пользовался доброй славой у ворошиловградцев. Но его, коренного луганчанина, более десяти лет назад сняли с этой работы —и назначили выходца из западных районов – Столяренко. – Так, что на него надежды мало.

Роман только молчал, слушая разговор прошедших горнило партийных интриг, отца и тестя. Но его участие пока и не требовалось. Вот и тесть сказал:

– Сват, а тебе придется в ближайшее время отправить блоки в Киев, как ты и обещал Столяренко. Если задержишься – получится некрасиво. Сам понимаешь… – Не договорил фразы Фотин, но это понимал не только отец, но и сын – за все надо платить. А за должность – немедленно.

– Послезавтра же отправлю. – Семерчук-старший даже скривился от этих слов. – Но, если он не сдержит своего слова, то следом же вывезу блоки оттуда обратно. Я скажу, чтобы машины не разгружали там, до назначения Романа. Пусть знает, что мы живем в эпоху перестройки, а не старого времени.

Фотин одобрительно качнул головой – хваткий у него сват, ничего задарма не сделает.

– Можно и так. Если что, то и проучить его надо будет. Но он, кажется, честный человек и будет стараться выполнить нашу просьбу.

Отец снисходительно хмыкнул:

– Честность длится ровно столько, насколько хватает взятки. – Он заметно повеселел и неожиданно предложил сыну. – Рома, у тебя есть здесь выпить?

Роман встрепенулся:

– Есть. Но теперь я держу спиртное в сейфе, а не в холодильнике. Сами, знаете – идет борьба с алкоголизмом. – Почему-то виновато добавил он.

Отец рассмеялся:

– Эта борьба ведется с народом. Если бы мы пили, как он, то никогда бы не работали… Ну, как сказать… Короче, не занимали бы такие посты. Правда, сват?

– Точно. Я больше не пойду на работу, так как рабочий день давно закончился. А может, Богдан, заедем ко мне?

– Нет. Уже поздно. Я сразу же еду домой. Завтра снова тяжелый день. Сегодня столько времени потерял…

– Почему потерял? – Обиженно спросил Роман, открывая сейф. – Коньяк или водку?

– Давай коньяк. А время потерял из-за тебя. Скажи спасибо тестю, что он так о тебе беспокоится.

Роман поставил на стол бутылку «Плиски», пошел к двери и закрыл ее на ключ.

– Я ему уже не раз говорил за это спасибо. – Почему-то настороженно ответил Роман.

Тесть добродушно махнул рукой в ответ на его слова.

– Родной, как никак. Хочется, чтобы внуки были обеспечены. Лена же не сможет – женщина. Так, что все зависит от зятя. Все их благополучие зависит от тебя Роман. Поэтому приходится тянуть тебя вверх. – И он снисходительно взглянул на зятя.

Но Роман не стал углублять неприятный для себя разговор. Он налил коньяк в стограммовые стопки, которые у него тоже хранились в сейфе. Отец поднял стопку на свет окна, – летний вечер долог. Потом произнес:

– Не совсем чисто готовят болгары. – Он говорил о коньяке, и Роман знал с детства за отцом привычку быть всегда чем-то недовольным. – Ну, что давай за тебя, сынок! Верю, что все будет хорошо.

Тесть и отец выпили все, а Роман только немного пригубил. Его может кто-то остановить из вышестоящего начальства, и запах спиртного был бы от него лишним. А этим все равно – они в обкоме гости.

– А закусить есть? – Спросил отец. – Я так и не пообедал сегодня. – Пояснил он.

– Нет. – Виновато ответил Роман. – Только шоколадка.

– Может, поедем ко мне? – Снова предложил Фотин. – Перекусишь и поедешь домой.

– Нет. Я знаю такие встречи. И ты тоже. Засидимся до темноты. Мне надо спешить.

Фотин задумчиво тер подбородок – он над чем-то размышлял. И, видимо, решил сказать.

– Роман. Как я тебе говорил, подстрахуйся на всякий случай какой-нибудь знакомой. – И, увидев непонимающий взгляд свата, пояснил. – Енченко, как мне помнится, не прочь был побаловаться с девочками. Я говорил об этом Роману. Вот хочу при тебе, Богдан, это повторить сыну.

Отец легко согласился:

– Нужно. Енченко, как я тоже помню, был дюже охочь до баб. – Отец говорил прямо и даже перешел на украинский язык. – А у тебя есть такие на примете?

Роман замялся. Он не ожидал, что тесть напомнит ему об этом при отце, и не знал, что ответить. Но на помощь поспешил тесть, с некоторой долью злорадности.

– Есть! У него, сват, и любовницы есть. Пусть ими поделится.

Семерчук-старший, сделал удивленно-наигранный вид. Было видно, что этот вид искусственный. Так же нарочито строго посмотрел на сына.

– Рома! Что это такое?

Роман со злостью смотрел на тестя – отомстил, гад! Врезать бы ему сейчас тем же – ты сам хотел мою любовницу! Но так сейчас говорить было нельзя. Надо было смириться и покаяться.

– По работе… – Невпопад ответил Роман.

Отец, разделяя четко слова, говорил. Но снова же как-то искусственно, но внешне солидно:

– Не ожидал от тебя такого Рома. Мне стыдно перед сватом, Леной, внуками. – Приплел он еще и внуков для основательности. – Лена – прекрасная жена. Нельзя ее так обижать. – И вдруг спросил Фотина. – А Лена и сватьи знают?

– Нет. Зачем им это говорить.

«Старые кобели! – Бушевал внутри себя Роман. – В свое время не пропустили ни одной новой инструкторши, не говоря о старых! Еще и корчат из себя непорочных!»

Но надо было виниться или хотя бы выглядеть виноватым. А отец тем временем говорил:

– Помни сынок, что говорил Тарас своему сыну. – Он выдержал паузу. – Я тебя породил – я тебя и убью. Понял?

– Да. – Коротко ответил Роман.

А отец говорил тестю:

– Я с ним еще поговорю один на один. Объясню, как надо вести семейную жизнь. А пока пусть все будет между нами. Будем считать это – ошибкой молодости. – Фотин согласно кивнул ему в ответ. – А ты, значит, как тебя просят, поделись своими девками… Могут действительно понадобиться. – он сказал о них во множественном числе, будто был уверен в сыне, как в себе. Потом, как бы в раздумье произнес, – Половую жизнь начинают в мечтах, а заканчивают в воспоминаниях. – Он вздохнул и приказал сыну. – Налей еще немного, и я поехал.

Роман налил им еще по стопке, и отец уже выпил все, а Фотин только проглотил с глоток. Роман не пил. Потом отец, крякнув, произнес:

– Ну, поехали. А ты сынок, если что, звони мне. Машины не будут разгружены в Киеве до твоего утверждения. Понял? – Он говорил так, будто перед этим не сделал литературный выговор сыну. – До свидания, Рома.

– До свидания.

Фотин, отводя глаза в сторону, тоже попрощался дружески с зятем.