Валерий Борисов - Время подонков: хроника луганской перестройки

– У нас свой, проверенный кадр. Роман Богданович нас полностью удовлетворяет. Мы, снизу, поддерживаем его, а вы хотите нам навязать своего сверху. – Он мягко упрекнул Енченко в игнорировании мнения низов, каковым для него сейчас являлся обком.

Енченко вместо конкретного ответа, вдруг сказал, обращаясь к Роману и Галине:

– А почему вы до сих пор стоите? – Он раздвинул губы в доброжелательной улыбке, но как показалось Роману, улыбка больше предназначалась Галке. В нем даже шевельнулось чувство ревности, но только шевельнулось. – Садитесь. А то неудобно разговаривать сидящему со стоящим. – Роман сел не за столик в беседке, а на лавку поближе к выходу, предоставив Галине сесть за столик. А Енченко задумчиво продолжал деловую беседу. – Мы уже никому и нечего не навязываем, Павел Трифонович. Да и такая должность не слишком интересует ЦК. Но мне поручено узнать причину отказа того товарища от должности.

У Романа все снова сжалось, но уже не в груди, а в животе, от надвинувшейся тревоги. Но Столяренко ответил с обидой:

– Разбирайтесь, если нужно, раз игнорируете нас. – Он умело играл роль оскорбленного человека, что видел Роман.

– Да. Завтра я поручу моему секретарю, – он показал рукой на постоянно молчаливо присутствующего при нем сотрудника. – Пусть поговорит с ним, хотя бы по телефону. – Енченко был настроен миролюбиво.

Столяренко и Енченко еще с полчаса разговаривали друг с другом, при полном молчании остальных, о задачах, которые стоят перед местными партийными организациями, будто нет другого разговора, пока не подошел управляющий этим домом, и молча глазами, спросив разрешения Столяренко, тихо произнес:

– Ужин готов…

И все пошли в дом ужинать. От водки Енченко отказался, но выпил вина. Также лениво беседовали о насущных проблемах, пока Столяренко не сказал:

– Я с вашего разрешения удалюсь. У меня жена заболела. Пока проходит обследование, но вскоре, по всей видимости, ляжет в больницу.

– Знаю. – Ответил Енченко. – Мне об этом сказали перед отъездом сюда. Тяжело нашим женам. – Глубоко вздохнул он и посмотрел на Галину, но ее ни о чем не спросил. – Наша партийная работа, как воинская служба. Времени для семьи оставляет мало. Передавайте жене привет и пусть она быстрее выздоравливает.

– Передам. – Кивнул головой Столяренко. – А вы располагайтесь здесь, как дома. Наши молодые товарищи будут с вами. Если, что потребуется, то говорите Роману Богдановичу. – О Галине он ничего не сказал. – Встретимся завтра на пленуме.

Столяренко пожал руку секретарю ЦК и уехал. Остальные остались еще на некоторое время за столом, пока Енченко не предложил:

– Пойдемте в беседку. А то в комнате жарко.

И Роман с Галиной вышли вслед за ним в парк. Его секретарь попросил разрешения отдохнуть и получив его, удалился. В беседке Енченко демократически спросил их:

– Ну, какие у вас проблемы, молодежь? – Он привык разрешать проблемы, а не просто жить. Ничто не создает столько проблем, как неутолимое желание их разрешить. Партия всю свою историю пыталась разрешить проблемы, которые сама же создавала.

Роман замялся – ему было неудобно говорить о том, о чем недавно говорил Столяренко. Но Енченко повернул голову к Галине. И та, вздохнув, впервые за время ее нахождения с секретарем, стала говорить. И не просто, что удивило Романа, а конкретно.

– Хочу поступить в высшую партийную школу, да с моей должности нельзя.

– Так надо расти по должности. – Просто попытался решить эту проблему Енченко.

Но Галина гнула свою линию.

– Чтобы расти в должности надо закончить партийную школу. Поступают же по рекомендации и с моей должности.

Енченко пожевал толстыми губами и пристально посмотрел на Галину:

– Я постараюсь решить эту проблему. Эту школу я курирую. Думаю, не будет никаких проблем с вашей учебой. – Он зевнул. – Устал я, пойду приму душ и лягу спать. – И он, как бы, между прочим, предложил Галине. – А позже, вы не могли бы посмотреть справку, которую мне дал ваш обком и ответить на мои вопросы. Кое-что надо уточнить для завтрашнего выступления.

– Конечно, смогу. – Сразу же согласилась Галина и с нескрываемой злостью посмотрела на Романа. И тот трусливо отвел глаза.

Все всё понимали без слов.

– Тогда идемте в мой кабинет. А вас… – Он посмотрел на Романа. – Я не буду обременять своими заботами. – Он сделал паузу. – Не переживайте. Мы зато, чтобы должности на местах замещались местными кадрами.

И они с Галиной ушли, а Роман остался сидеть в беседке. Он сидел больше часа, пока не стемнело. В душе было пусто – мыслей никаких. Кажется, он добился своего долгожданного места. А потом пошел в служебную комнату с телефоном прямой связи с обкомом и, не раздеваясь, лег поверх одеяла. В эту ночь он толком не спал, дремал. Не потому, что беспокоил телефон, – он молчал всю ночь, а потому, что представлял, как там Галка. В постели ли они, или старый дурак рассказывает ей о своей жизни? А может его рука покоится на упругой груди Галки, и он ей рассказывает о своей бурной партийной жизни?

«И надо было ей соглашаться! – С неожиданной для себя злостью подумал о Галке Роман. – Отец с тестем и без нее бы решили все вопросы».

Но вскоре злость утихла, и он стал понимать, что для подстраховки необходима была и Галка. Все-таки сегодня в беседке секретарь ЦК говорил о необходимости проверки отказа того товарища от его, Романа, должности. А теперь секретарь никуда не денется – он у него на крючке, не сорвется. Он единственный, не считая, видимо, сопровождающего, знает, как проводит ночь секретарь ЦК. И он даже от этой мысли злорадно засмеялся. Вот было бы хорошо раскрутить его за аморальность, – такие дела они часто разбирают на заседаниях обкома. Но сразу же появилась другая мысль – только попробуй это сделать – он тебе сразу же голову открутит, а без нее не возьмут больше ни на какую должность. Так он прерывал дремоту мстительными проектами и переводил их в мирное русло.

Уже рассвело, когда Роман, кажется, заснул по-настоящему. Но в половине седьмого его разбудил первый и последний здесь телефонный звонок. Он схватил трубку и спросонья, с трудом разобрал, что звонит Кревский. Тот спросил, не проснулся ли секретарь ЦК и через час обещал приехать, чтобы сопровождать Енченко. Вот и весь разговор. Роман решил пройти по дому, выйти в парк, чтобы его услышали Енченко и Галка, и поняли, что пора вставать.

Так он бродил, среди бодрствующей всю ночь охраны из милиционеров целый час. Но из спальни секретаря не доносилось до его ушей утреннего шума, предвещающего начало рабочего дня. Точно в половине восьмого подъехал Кревский на черной «Волге». Он поздоровался за руку с Романом и спросил, все ли было тихо и, получив утвердительный ответ, прошел в дом, не пригласив своего будущего завотделом в дом. Минут через двадцать вышла Галина. Роман, непонятно почему, впился в нее ревнивым пытливым взглядом. Она, опустив глаза, прошла мимо него в беседку, тихо бросив на ходу: