Хезер Моррис - Три сестры

По мере того как стихают горестные голоса родных, начинают раздаваться новые голоса – рассерженные, исполненные ненависти, – и они сопровождают их на всем пути по городу. Бывшие друзья и соседи бросают в них гнилые фрукты и заплесневелый хлеб, громкими криками выражая радость по поводу изгнания евреев. Циби и Ливи поражены этими злыми насмешками, потоками желчи, извергаемыми орущими ртами. Что случилось с людьми? Ведь этим женщинам их бабушка помогала при родах, эти люди делали покупки в лавке их матери или спрашивали ее мудрого совета.

Они проходят мимо госпожи Варговой, жены сапожника. Циби относила их обувь ему в ремонт – сделать набойки или прострочить. Часто госпожа Варгова не разрешала мужу брать с них деньги за ремонт, говоря, что девочки потеряли отца, раненного в битвах за родину. А сейчас она примкнула к орущей толпе – убранные в пучок волосы растрепались и висят вдоль лица. Эта женщина кричит Циби, Ливи и другим девушкам, что ненавидит их, что желает им смерти.

Циби прижимает Ливи к себе. Она не может уберечь сестру от этого зрелища, не может заткнуть ей уши. Она может лишь покрепче обнять ее. В отличие от плачущих и жалующихся девушек рядом с ней, Циби вздергивает подбородок. Эта злобная толпа не увидит ее слез.

– Привет, Циби, по-моему, тебя не должны были сегодня отправить.

К ним направляется Висик, ее «друг» детства, ставший предателем из Глинковой гвардии. Всего лишь обещание получить щегольскую форму черного цвета сделало из Висика монстра. Циби игнорирует его.

– Что с тобой такое? – подступает он к ней, окидывая ее хмурым взглядом. – Почему не плачешь, как другие слабые еврейки?

Он идет рядом с ними, словно они мило прогуливаются в солнечный день. Циби привлекает Ливи ближе к себе и в то же время отодвигается от Висика, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Не дождешься, Висик, чтобы я заплакала. А если мне захочется поплакать, я просто вспомню твою противную физиономию и рассмеюсь. А что до слабых евреев, то я не такая идиотка, чтобы прятаться за форму бандита, – со злостью говорит Циби.

К Висику подходит другой глинковец.

– Верни их в колонну! – командует он.

– А потом отведи этого мальчугана к маме, – бросает Циби ему вслед, и они с Ливи примыкают к группе девушек.

– Циби, что ты делаешь? – Глаза Ливи округлились от страха.

– Ничего особенного, Ливи. Это было здорово!

Впереди видна железнодорожная станция. Циби была права. Она вспоминает их приятную прошлогоднюю поездку к родственникам в Гуменне. Сейчас их проводят через станцию на платформу. Надзиратели с криками заталкивают девушек в ожидающий поезд. Держа чемоданы над головой, они залезают в вагоны и находят себе место. Никто больше не плачет, – напротив, они спокойны, каждая девушка думает об оставленных близких и неизвестном будущем, лежащем перед ними.

Состав медленно отходит от станции. Ливи кладет голову на плечо Циби. Они смотрят в окно на яркий весенний день, мимо неспешно проплывают знакомые поля. Несколько раз поезд останавливается, но они не могут определить где, слева и справа поля, а в отдалении сияют великолепные снеговые вершины Татр, посылающие прощальный привет.

По проходу вагона идет проводник, держа в левой руке связку пустых кружек, а в правой кувшин с водой. Он вручает Циби и Ливи по кружке, наливает воды до половины и извиняется с печальной улыбкой. Циби сердито смотрит на него, а Ливи говорит: «Спасибо», залпом выпивает воду и возвращает кружку.

Наконец поезд подъезжает к станции с надписью «Попрад». Двери вагонов распахиваются, и глинковцы заходят в вагоны с криками: «На выход! На выход!»

На платформе новые охранники из Глинковой гвардии щелкают длинными черными хлыстами рядом с лицами девушек, выходящих из состава.

– Циби, они ведь не станут нас бить? Мы не сделали ничего плохого, правда? – шепчет Ливи.

– Конечно нет, – отвечает Циби, надеясь, что ее голос не выдаст собственного страха.

В нескольких метрах от того места, где они стоят в ожидании новых распоряжений, одна из девушек подходит к глинковцу что-то спросить, но тот поднимает хлыст и стегает ее по руке. Некоторые девушки в ответ на это громко кричат на него и отводят девушку в сторону. Циби прижимает к себе Ливи, когда платформа заполняется новыми охранниками, которые командуют построением сотен девушек в длинные колонны, чтобы вести их дальше.

Они идут не очень долго, и их останавливают перед протяженным забором из стальной сетки, за которым Циби различает несколько внушительных темных зданий.

Входя на территорию этого, судя по всему, военного лагеря, девушки замечают на транспортных средствах военную символику. По обе стороны единственной дороги, проходящей по всей длине огороженной сеткой территории, стоят бараки. Циби и Ливи примыкают к группе девушек, которых ведут к двухэтажным баракам. Запустив их внутрь, за ними захлопывают дверь. Девушки медленно опускаются на пол, находя себе место сесть, лечь или свернуться калачиком.

– Думаешь, нам дадут что-нибудь поесть? – спрашивает Ливи.

– Думаю, вряд ли будет больше того, что нам дали вчера вечером, – отвечает Циби.

– Но ничего не было.

– Да, ничего. Подождем немного, что же делать?

Плач и шепот слышатся в их комнате, как и в помещении над ними. Но ничего не поделаешь. Циби и Ливи ложатся на пол и, подложив под головы свитеры, укрывшись пальто, в конце концов засыпают, от усталости не чувствуя даже голода, страха или каких-то желаний.

На следующее утро, не получая никаких указаний от охранников, девушки чувствуют себя еще более подавленно. Циби считает: то, что их оставили в этом помещении, предоставив мыслям о худшем, – это часть плана Глинковой гвардии. Напуганными, голодными женщинами куда легче манипулировать.

Ливи забирается на свой чемодан, чтобы выглянуть через окно во двор.

– Что ты там видишь? – спрашивает Циби.

Вокруг собрались другие девушки. Привстав на носки, Ливи всматривается в мутное стекло. Опираясь на подоконник одной рукой, другой она пытается смахнуть рукавом пыль, но теряет равновесие и разбивает стекло, после чего падает на пол, осыпанная осколками стекла.

Циби быстро оттаскивает ее от окна, и другие девушки тоже уходят вглубь помещения, не желая иметь отношения к разбитому стеклу.

– Ты в порядке? Не поранилась?

Циби сметает с волос и пальто Ливи осколки стекла.

– В порядке, – быстро отзывается Ливи.

– Ну-ка дай посмотрю.

Циби осматривает лицо Ливи, а потом берет ее за руки. От середины правой ладони Ливи тянется длинный кровавый порез. Кровь капает на пол. Циби приподнимает свою юбку и берется за белую полотняную нижнюю юбку. Наклонившись, она хватается зубами ткань, разрывает ее и начинает отдирать длинные полоски, которыми забинтовывает рану Ливи. Почти сразу через белую ткань проступает кровь.