Хезер Моррис - Дорога из Освенцима

Heather Morris

Cilka’s journey

Copyright © Heather Morris, 2019

© И. В. Иванченко, перевод, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2020

Издательство АЗБУКА®

Этот роман о Сесилии (Силке) Кляйн основан на рассказе не только Лале Соколова, татуировщика из Освенцима, который знал ее по Освенциму-Биркенау, но и других людей, знакомых с Силкой, а также на моем собственном расследовании. И хотя в книге сплетаются воедино судьбы женщин, уцелевших после Холокоста и сосланных в советские лагеря системы ГУЛАГ в конце Второй мировой войны, это художественное произведение, а потому в нем не излагаются во всей полноте факты жизни Силки. Кроме того, в романе действуют разные персонажи. На создание одних меня вдохновили реальные люди, а другие – плод моего воображения. В нашей истории существует масса фактографических материалов, документирующих эту страшную эпоху, и я поддержу любого читателя, заинтересованного в его поиске.

Дополнительная информация о Сесилии Кляйн и ее семье, а также о ГУЛАГе приводится в конце данной книги. Надеюсь, что после ее опубликования появятся новые подробности о жизни Силки и знавших ее людях.

Хезер Моррис,

Восемнадцатилетняя Силка непонимающе смотрит на возвышающегося над ней солдата из армейской части, которая вошла в лагерь. Он что-то говорит по-русски, потом по-немецки:

– Ты свободна. Du bist frei.

До нее не сразу доходят его слова. Единственные русские, которых она до этого видела в лагере, – военнопленные, истощенные, голодающие.

Неужели такое возможно и свобода действительно существует? Неужели этот кошмар закончился?

Не дождавшись ответа, солдат, нагнувшись, кладет руки ей на плечи, и Силка вздрагивает.

– Прости, я не хотел тебя напугать, – произносит солдат на плохом немецком и быстро убирает руки, потом догадывается, что она его не понимает, и медленно повторяет: – Ты свободна. Ты в безопасности. Мы – Советская армия, и мы пришли сюда помочь тебе.

– Я понимаю, – шепчет Силка, плотнее запахивая на хрупкой фигурке пальто.

– Понимаешь русский? – (Силка кивает, ведь она выросла там, где говорили на русинском языке, одном из восточнославянских.) – Как тебя зовут? – ласково спрашивает он.

Силка смотрит солдату в глаза и отвечает ясным голосом:

– Я Сесилия Кляйн, но друзья называют меня Силка.

– Красивое имя, – говорит он.

Так странно смотреть на такого здорового мужчину, не являющегося одним из ее тюремщиков. Эти ясные глаза, полные щеки, светлые волосы, выбивающиеся из-под фуражки.

– Силка Кляйн, откуда ты родом?

Воспоминания о прежней жизни потускнели, затуманились. В какой-то момент ей стало чересчур мучительно вспоминать о жизни с родными в Бардеёве.

– Я из Чехословакии, – отвечает она прерывающимся голосом.

Силка сидит в блоке, пододвинувшись как можно ближе к единственной печке. Она понимает, что успела привлечь к себе внимание. Других физически крепких женщин, в том числе ее подруг, эсэсовцы принудительно выдворили из лагеря уже несколько недель назад. Оставшиеся узницы – ходячие скелеты, больные или совсем дети. И есть еще Силка. Оставшихся должны были расстрелять, но, торопясь убраться вон, нацисты бросили их на произвол судьбы.

С солдатами пришли, как слышала Силка, представители контрразведки, хотя она не понимает, что это значит, чтобы решить задачи, которые не входят в обязанности армии. Эта организация призвана поддерживать закон и порядок, в особенности когда речь заходит о любых угрозах для Советского государства. Как сказал ей один солдат, они опрашивают каждого узника с целью определения его статуса во время заключения в лагере: не сотрудничал ли он или она с нацистами, не работал ли на них. Отступающая германская армия считается врагом Советского Союза, и любой, имеющий к ним отношение, по умолчанию является врагом Советского Союза.

В блок входит солдат:

– Пойдем со мной!

Он указывает на Силку, хватает ее за правую руку и заставляет встать.

На протяжении нескольких недель она видит, как других девушек уводят на допрос, и это вошло в распорядок их блока. Настает очередь Силки. Ей всего восемнадцать лет, и она лишь надеется, что они поймут: у нее не было выбора, и, чтобы выжить, пришлось подчиниться. Не было выбора, помимо смерти. Она лишь надеется, что вскоре сможет вернуться домой в Чехословакию и жить дальше.

Силку приводят в здание, где размещается штаб Советской армии. Силка робко улыбается четверым мужчинам, сидящим в комнате напротив нее. Они здесь, чтобы наказать ее жестоких тюремщиков, а не ее. Настали хорошие времена, не будет больше потерь. Но ее улыбка остается без ответа. Она замечает, что их форма немного отличается от формы военных, оставшихся снаружи. На плечах у них погоны с синим кантом, лежащие на столе перед ними фуражки того же цвета с красной полосой.

Один из них в конце концов улыбается ей и ласково произносит:

– Скажи, пожалуйста, как тебя зовут?

– Сесилия Кляйн.

– Откуда ты родом, Сесилия? Страна и город.

– Я из Бардеёва в Чехословакии.

– Дата твоего рождения?

– Семнадцатое марта тысяча девятьсот двадцать шестого года.

– Сколько времени ты пробыла здесь?

– Меня привезли сюда двадцать третьего апреля тысяча девятьсот сорок второго года, мне только что исполнилось шестнадцать.

Офицер молча изучает ее:

– Много времени прошло.

– Здесь – это целая вечность.

– И что ты делала здесь с апреля тысяча девятьсот сорок второго?

– Старалась выжить.

– Да, но как ты это делала? – Он наклоняет голову, глядя на нее. – Ты не похожа на голодающую.

Силка не отвечает, теребя руками кончики волос, которые она подрезала несколько недель назад, когда ее подруг отправили из лагеря.

– Ты работала?

– Я работала, чтобы остаться в живых.

Мужчины обмениваются взглядами. Один из них берет листок бумаги, делая вид, что читает, а потом говорит:

– У нас рапорт на тебя, Сесилия Кляйн. В нем говорится, что ты сохранила себе жизнь, занимаясь проституцией с врагом.

Силка молчит, с трудом сглатывает, переводит взгляд с одного мужчины на другого, пытаясь понять смысл их слов, угадать, что они ожидают услышать в ответ.

– Это простой вопрос, – произносит другой. – Ты спала с нацистами?