Александр Бубенников - Княжья воля

Дальше – больше… Посол Юрий вернулся в Москву 30 августа 1491 года с подписанной королем Максимилианом союзной грамотой, которую государь тут же приказал отдать в хранилище государственное. Однако с глазу на глаз Юрий передал государю, что до него дошли слухи, что вдовец Максимилиан, долго не имев ответа от великого князя, в угождение своему отцу-императору Фридриху уже помолвился с княжной бретанской…

Государь пересказал Софье содержание этого разговора с Юрием и в сердцах бросил:

– Какого же ответа же ждал король, коли посол Делатор сказал, что не уполномочен вести переговоры о браке…

– Как в рот воды набрали что посол, что «зять»-король… – презрительно цыкнула великая княгиня. – …Но мы их выведем на чистую воду…

– Как ты их выведешь на чистую воду?.. – устало и безмятежно спросил государь.

– …Заставим лгать и объясняться… объясняться и лгать… это унижает и уничтожает королевское достоинство… – с угрозой в голосе промолвила Софья.

Действительно, государь на этот счёт ничего не предпринимал, но Софья по своим каналам через греков и латинян вынудила всё-таки объясняться «короля Макса».

Король римский вторично прислал посла Делатора. Посол в извинительных выражения умолял великого князя и великую княгиню не досадовать за помолвку «зятя Макса» на принцессе бретанской и рассказал длинную историю в оправдание недостойного королевского поступка.

– Король римский Максимилиан… – закатывал мученически глаза хитрый посол. – весьма желал чести быть зятем великого князя; но… – посол выдохнул со стоном раненой души и поверженного ниц сердца. – …Бог не захотел этого… Разнесся в Германии слух, что я и послы московские год тому назад, отплыв на двадцати четырех кораблях из Любека, утонули в штормовом бурном море…Король наш думал, что государь Иван не сведал о его намерении вступить с княжной московскою. Дальнее расстояние не дозволяло отправить нового посольства, и согласие великого князя было ещё не верно. Между тем время текло. Князья немецкие требовали от императора Фридриха, чтобы он женил своего сына-короля, и предложили в невесты Анну Бретанскую. Фридрих убедил Максимилиана принять её руку. Когда же король узнал, что мы живы и что княжна московская могла быть его супругою, то искренне огорчился и доныне жалеет о невесте столь знаменитой…»

Вряд ли сия справедливая или выдуманная повесть посла удовлетворила государя. Он не проронил после этой «печальной повести» ни слова королю или послу, но исполнил клятвенный обет заключения договора. Иван Великий сделал то, что сделал и король Максимилиан: целовал крест перед его послом, который изъявил публично совершенное удовлетворение и устную благодарность короля.

Однако Софья пожелала отдать должок и послу, и королю. Она обратилась к послу:

– Я хочу, чтобы королевский посол дал слово чести, не взирая ни на какие обстоятельства, он будет всемерно способствовать союзу между королем и государем…

Тот, естественно, дал клятвенное слово чести… Взяв с него слово, великая княгиня спросила:

– Хочет ли посол полюбопытствовать о состоянии подаренного королем ей попугая?..

– Непременно, государыня… – ответствовал посол. – Я передам всё королю о попугае.

– А вот этого не надо делать… – жестко осадила посла Софья с язвительной улыбкой тонких поджатых губ в заготовленной заранее византийской местью.

Когда они подошли к ученому говорящему попугаю, Софья обратилась к нему с пустяковой просьбой:

– Что ты хочешь передать королю Максимилиану после тех душещипательных историй короля-жениха, которые нам поведал его велеречивый посол.

Попугай победно взглянул на посла и заорал на него с сумасшедшим взором в очах, полных гнева

– Зять Макс – дурак старый! – и уже повернув голову к ошалевшему от неожиданности послу Делатору рявкнул тому в лицо. – Пшел вон, врун хренов!

После обмена посольствами уже в конце 1491 году после ареста Андрея Большого король Максимилиан некоторое время соблюдал союзнический договор с Москвой, но вскоре пошел на заключение мира с сыном Казимира Владиславом, королем Богемии и Венгрии…

Деликатный ответ государя, сообщенный королевскому послу дьяком Федором Курицыным, был таков:

– Я заключил искренний договор с моим братом Максимилианом! Хотел помогать ему всеми силами в завоевании Венгрии моего друга и союзника, покойного короля Матфея, готовился сам сесть на коня, но слышу, что Владислав, сын Казимиров объявлен там королем и что Максимилиан с ним примирился: следовательно, мне теперь нечего делать… Я не изменю своей клятве. Если брат мой решится воевать, то иду немедленно на Казимира и сыновей его, Владислава и Альбрехта. В угодность Максимилиану буду добровольным посредником его союза с господарем молдавским, Стефаном Великим…

Государь Иван тут же вызвал своего ближнего дьяка Курицына и в сердцах бросил тому:

– И договор вроде союзнический есть на бумаге… Всё скреплено клятвой… Только заметались немцы, под короля Казимира легли… Пусть лежат… И король Макс – союзник хренов, ещё тот… Хорошо я их с короной отправил на все четыре стороны…

Дьяк Курицын не был настроен шутить; сказал то, что и должен сформулировать опытный дипломат:

– После мира Максимилиана и Владислава союз короля Максимилиана с Москвой не имеет для тебя, государь, никакого значения…

– А подписанный моей рукой договор и скрепленный клятвой и крестоцелованием?..

– Договор просто не вступил в силу… – тихо, без лишних эмоций ответствовал дьяк посольский.

– Вот так-то, друг ситный, только крымский хан Менгли-Гирей оказался для Москвы единственным полезным союзником в противостоянии с королём Казимиром Литовским…

– Но ведь есть же и господарь Стефан Молдавский, о котором ты всё же упомянул, государь, в достойном ответе римскому королю… – вежливо поправил государя дьяк…

– К сожалению сват Стефан имеет больше ума и мужества, нежели сил, истощаемых им в войне с османами… – горько и сокрушенно посетовал государь… – Только не слова о моём мнении Елене… Она и так, как на иголках, сидит в Софьином враждебном окружении… Потому пока вся надежда на союзника хана Менгли-Гирея…

– Тем более, как я наслышан, от наших иудейских агентов в Крыму и Литве, хан решил построить сильную крепость на северной стороне днепровской дельты, – сказал Курицын.

– Расскажи-ка поподробнее, Федор, об этой затее хана… Не на Киев ли союзник нацелился… Может снова решил оттуда прислать дискос с потиром… например, на свадьбу дочки Елены… Хватит, не надо… Ивану младому с Еленой Волошанкой прислал – как сглазил сына… – тяжело вздохнул государь. – Ну, что там насчёт крепости хана…