Ольга Рожнёва - Полынь скитаний

Но главный удар ждал впереди, и был он такой силы, что потеря пластинок и ведро-туалет за занавеской казались теперь забавным приключением: большинство харбинцев сразу или позже арестовали по обвинениям в шпионаже и контрреволюционной деятельности. Их ожидали исправительно-трудовые лагеря, из которых мало кто выйдет живым.

Все старые служащие КВЖД, приехавшие сюда до 1917 года, не были эмигрантами или беженцами: они жили в полосе отчуждения – на территории Российской империи, однако их тоже ждали сталинские лагеря.

Сталин в сопровождении сотрудника ОГПУ

В Советском Союзе харбинцев поразило обилие пьяных на каждом перроне, нецензурная брань, к которой они не привыкли, разрушенные или превращенные в клубы церкви. КВЖД находилась в идеальном порядке, поддерживалась в чистоте, везде лежал желтый песочек, а здесь железнодорожные пути были черные, в масле.

Харбинские девушки и их матери, воспитывавшие дочерей в дореволюционных традициях, были неприятно удивлены поведением советских девушек, их бесцеремонностью в манерах, точнее полным их отсутствием. Анна Евдокимовна, проработав много лет акушеркой, повидала всякое, но даже она была поражена неопрятностью местных женщин, грубостью речи, панибратством в обращении с противоположным полом. Она старалась всячески оправдать их: тяжелый физический труд, бедность.

Это было правдой, как было правдой и то, что в Советской России хорошие манеры считались пережитком гнилой интеллигенции, к женщине полагалось относиться как к товарищу, а идеалом для подражания были революционерки-террористки: небрежная одежда, бесконечное курение папирос в мундштуке, неприятие домашнего уюта, непримиримость по отношению к врагам революции.

Тех, кто не уехал в Советский Союз и не эмигрировал в Австралию, США и Южную Америку, а принял решение остаться в Харбине, тоже ждали тяжелые времена. Случится с ними следующее. В середине августа 1945 года русские харбинцы встретят советские войска хлебом-солью. Все выйдут на улицы, радостно будут кричать «Ура!», даже китайцы на улицах тоже поддержат приветствие и закричат вслед за русскими: «Уля! Уля!»

В Харбине на два месяца установится советская власть, в православном храме разместится отделение Главного управления контрразведки Смерша, и каждую ночь в городе будут производиться массовые расстрелы. Тогда будут убиты и высланы в сталинские лагеря десятки тысяч ни в чем не повинных русских людей.

Те, кто останутся в живых, надолго запомнят большой советский прием в честь победы над Японией. Второго сентября 1945 года советские власти разошлют приглашения лучшим людям Харбина: ученым, преподавателям, музыкантам, инженерам. Радостные приглашенные наденут лучшие костюмы и отправятся на свой последний в жизни банкет. Присутствующий на торжестве советский генерал скажет тост: «За прекрасных русских людей, живущих здесь, в Китае, которые оказали неоценимую помощь Советской армии в победе над японцами. За цвет мужского населения Харбина! За вас, герои! Ура!»

Харбинцы будут радостно аплодировать генералу. После торжественного застолья советские солдаты с автоматами возьмут их, ничего не понимающих, не успевших проститься с родными, под конвой, отправят кого в советское консульство, кого в тюрьму, а затем отвезут на вокзал. Их родственники так и не узнают о дальнейшей судьбе арестованных.

Чудом оставшиеся в живых будут вспоминать, как везли их этапом вглубь России: в Сибирь или на Урал. В холодных вагонах нары были устроены в два ряда, так что заключенным приходилось спать, тесно прижавшись друг к другу, и одновременно переворачиваться. В туалет почти не выводили, и вокруг стояло зловоние. На остановках в буржуйки подкидывали каменный уголь, и какое-то время люди изнемогали от духоты, чтобы потом опять лязгать зубами от холода.

Время от времени выдавали мерзлый хлеб и уж совсем редко горячее жидкое варево – жалкое подобие похлебки. Катастрофически не хватало питьевой воды, и заключенные лизали испарения со стен вагона. Бедолаг сильно мучили вши, и они расчесывали свои тела в кровь. Постепенно люди стали умирать: от кровавого поноса, от сердечно-сосудистой недостаточности, крупозной пневмонии, отказа почек…

Железнодорожный вокзал в Харбине

Трупы подолгу не забирали из вагонов, они примерзали к ледяному полу, и живые спотыкались о мертвых. На каких-то станциях умерших выносили, где-то прикапывали – впоследствии родные никогда не могли найти их могилы. Уцелевшим после такого этапа лагеря казались раем, но из этих лагерей почти никто не вышел живым.

В 1952 году Советский Союз безвозмездно передаст права на управление КВЖД правительству КНР. К этому времени почти все русские покинут город. Так печально закончится существование «руссейшего» Харбина.

Что же останется россиянам? Память да пронзительные строки харбинского поэта Григория Сатовского-Ржевского, умершего в сорок шесть лет от туберкулеза:

Но вернемся из Харбина в Синьцзян, отгороженный пустыней от остальной территории Китая.

В 1931 году, когда Вера Константиновна и Григорий Михайлович строили планы на счастливую жизнь в Харбине, восстали дунгане – мусульмане Синьцзяна, и теперь жизнь каждого из мирных жителей этих мест висела на волоске. Восстание началось в Хами и перекинулось на юг до Кашгара и на северо-запад до Кульджи. Общая численность конных дунганских повстанцев составила около десяти тысяч человек. Они были вооружены тесаками, а не саблями, как принято в кавалерии, и сопровождали свое наступление страшным кровопролитием и резней «неверных».