Ольга Рожнёва - Полынь скитаний

Легкое прикосновение обожгло плечо – девочка резко развернулась: перед ней стояла пожилая женщина, очень похожая на ее Апу. Но это была не Апа, это была ама – няня-китаянка. Худая и миниатюрная, как многие китаянки, с черными, почти без седины, волосами, выбившимися из заплетенной сзади длинной косички, она выглядела моложаво в полутьме коридора, но Ритка мгновенно разглядела и морщинистое лицо, и усталый взгляд все на свете повидавших глаз. Звали аму Ли Янь. Нужно всегда спрашивать имена – это может пригодиться. На китаянке были надеты несколько мешковатые зеленые штаны и такого же цвета широкий шелковый жакет.

Ритка льстиво заулыбалась, склонила голову – скромная и тихая барышня чуть-чуть заблудилась в чужих апартаментах. Маленькая пантера, прикинувшаяся домашней кошечкой. Быстро глянула исподлобья: старая китаянка смотрела пристально и проницательно – так же, как ее Апа. Да, эта ама прожила много лет на свете, ее не проведешь притворной кротостью. Рита послушно пошла за Ли Янь в столовую.

Оказалось, в этом доме таких ванных комнат было несколько – для хозяев и гостей, – и бабушка с Лидочкой, чистые, разрумянившиеся, уже ждали Ритку в столовой, большой, со стеклянными дверями и камином. От накрытого стола тянуло такими запахами, что голова закружилась.

Бабушка и Лидочка тоже переоделись. Бабушка утонула в шелковом розовом халате своей младшей сестры. У Лидочки головка безвольно свешивалась: она успела незаметно стащить что-то со стола, проглотила, почти не жуя, и, оглушенная непривычной пищей, тяжелой дорогой и многочисленными впечатлениями последних суток, отключилась – даже накрытый стол не вдохновлял больше ее маленький больной желудок. Хорошо, что у нее, Ритки, сестра, а не брат: сестру хоть немного жалко, а брата она бы ненавидела.

Прислушалась к себе – все тихо, опасности пока никакой не предвидится. Осмотрелась: народу прибавилось. Этот толстый, важный, должно быть, дядя – муж чирикающей тетушки. А нарядные девочки-близнецы, по всей видимости, Нюша и Ксюша. Мальчишка лет тринадцати, такой же крупный и толстый, как дядька, видимо, брат близняшек (бабушка уже рассказывала внучкам о семье двоюродной сестры, по мужу Родионовой).

Ритка оценила расстановку сил. Да, они с Лидой и бабушкой, даже тщательно отмытые и наряженные в чужую одежду, в этом чудесном доме похожи на кучку булыжников в сверкающей витрине ювелирного магазина. В лагере шутили на пиджине: «Каму нара харашо, каму низа пылоха» [4] Кто на нарах – хорошо, кто под нарами – плохо ( пиджин ). . Ритка очень ясно чувствовала: они с бабушкой – самый-самый «низа».

Тетка назвала по имени всех своих. Дядя Миша – начальник, только Ритка не поняла какой, тетка слишком быстро прочирикала незнакомое слово. Анна, или по-домашнему Нюша, сидит рядом и смотрит на нее, Ритку, внимательно, ласково. Красивая девочка: большие голубые глаза, длинные черные ресницы, пышные белокурые волосы. Ксюша – вылитая Нюша, но, если присмотреться, то заметишь отличия: Ксюша полнее, надменнее, глаза не такие большие, или это она просто смотрит так, прищурившись?

Толстый мальчишка – Лёня, глянул на Ритку, скривился и отвернулся. Покорчи мне рожи, толстяк! Ей захотелось вмазать этому Лёне прямо в лоб, аж правая рука зачесалась. Она вообще терпеть не могла весь мужской род, а тут еще этот свиненок рожи ей корчить вздумал… Погоди, ты у меня покривляешься…

Вообще все Родионовы, кроме Нюши, смотрели настороженно. Правильно смотрели – она, Ритка, тоже бы напряглась: не слишком ли много желающих на наше добро зарится?! Да еще и одежду чужую позаимствовали…

Посмотрела на стол и мысленно ахнула. В лагере кормили так, что и с голоду не помрешь, и сыт не будешь. Суп – вода и горсть риса или лапши. Каша – горсть крупы на воде. Баланда, она и есть баланда. Жрать хотелось постоянно. Апа знала, на кого можно положиться, – всегда отправляла свою Ритату (так она звала Ритку) на поиски съедобного. Это могли быть ягоды с дикорастущих кустарников, ворованные яблоки из местных садов, выпрошенное молоко (Апа всегда знала, у кого можно попросить молока для самых маленьких).

Ритка тоже пила молоко, хоть и не самая маленькая. Кто добывает, тот имеет право на свою долю! Пила с жадностью – и чувствовала, как с этой драгоценной, самой вкусной на свете жидкостью в ее худое тело вливается сила жизни, как наливаются мышцы и хочется бежать далеко-далеко или плыть по реке. Она росла крепкой и здоровой – ни разу не болела после тюрьмы в Куре, только вот ноги у нее сильно испортились после моста – это да.

Если вы думаете, что после крысиных кулинарных ухищрений повара Юня Ритка решила отказаться от мясных блюд – вы сильно ошибаетесь. У тех, кто привык в лагере к червячкам в супе, аппетит так просто не отобьешь! Ритка с вожделением смотрела на накрытый стол – а на столе у Родионовых чего только не было! Все это не просто разложено в тарелки, но искусно украшено.

Правда, совершенно непонятно, какие именно блюда приготовил да-ши-фу – великих дел мастер Юнь (к поварам в Китае отношение самое почтительное, даже если это просто слуга), а повар Юнь приготовил первым делом блюда из риса.

Так готовить рис, как готовят его китайцы, русские не умеют. Рис для китайцев как хлеб для русских. Нужно разбираться во всех сортах, каждый сорт готовить по-особенному, варить только на пару – так, чтобы отдельные зерна не слипались. Порцию риса повар Юнь доставал руками из огромного сита, висящего над котлом, раскладывал на блюде, уминал руками в виде яйца, посыпал тростниковым сахаром. А то еще заворачивал искусно сваренный рис со всеми приправами в лепешки из теста, опускал в кипящее масло и быстро доставал тающие во рту нежнейшие пампушки.

В общем, рассказывать долго, а проглотила Ритка свою пампушку мгновенно. Нюша показала ей на чашечку с соей – одновременно и соль, и приправу, но у Ритки и без приправы еда хорошо пошла. Глаза разбегались, и она не знала, что отправить в рот первым. Вспомнила, как Апа говорила: «Ест из чашки, а глядит в котел», – но продолжала лихорадочно пихать в рот все, что удавалось достать. Заметила, как поджала перламутровые губки тетка, да пускай поджимает!

А на столе красовалось много других пампушек и лепешек – сладких и соленых, с тмином и маком, а также рыба и шарики из креветок, лапша и тофу, жареные бобы и зелень: стебли гороха, салат, сельдерей, листья горчицы. В нескольких вазочках лежали совершенно непонятные продукты, Ритка проглотила содержимое одной из вазочек: безумно вкусно! На десерт полагалась, конечно, знаменитая медовая синьцзянская дыня-хамигуа с ярко-оранжевой мякотью и кожурой. Ее Ритка ела уже медленно.