Алексей Авдохин - 1095

– Прощай, друже! Даст Бог, свидимся!

– Прощай, Ратша Ингваревич! Храни тебя Господь! – Тихон набожно перекрестился, затем быстро, чтобы никто не заметил, перекрестил двух всадников, покидающих постоялый двор.

Где-то рядом, похоже, на самой опушке леса, заухал филин. С болота, со стороны реки, откуда на берег наползал густой туман, ему ответила выпь. Вот ведь глупые птицы! Почти утро уже, скоро рассвет, а они кричат! Ну не чудно?

Ахсар простоял в стороже всю ночь, но спать не хотелось. Не то что его названый брат Илья, тот уже давно храпит под кустом, уютно закутавшись в свою вотолу. Ну да ничего. Они охраняют лагерь с севера, со стороны леса, этот пост самый дальний от ворот Любеча, откуда здесь взяться урусам? Он, Ахсар, мог бы и сам спокойно спать, но он горец, а значит, воин, настоящий багатур, и, кроме того, ему совсем не скучно, как тут заснешь? Множество мыслей, одна приятнее другой, пролетают в его голове, ему так сладостно мечтается в эту ночь.

Еще год назад он, Ахсар, был всего лишь бедным молодым дружинником на службе у урусов. Он жил в большом торговом городе на берегу моря, греки зовут тот град Таматарха, урусы – Тмутаракань. Отряд легкой конницы, в котором состоял Ахсар, поддерживал порядок на улицах, а кроме того охранял город от нападений кочевников. В него набирали в основном касогов, но было в нем также много и его земляков, ясов или алан, как они сами себя называли. Но немногие из них решились отправиться вслед за князем урусов, Олегом, воевать далекие земли на севере. А он, Ахсар, решился и не прогадал!

Всего лишь год прошел с тех пор, как он был только бедным воином, да и не воином даже, а так, посыльным. Зато теперь он и богат, и славен. Сам Хажимет, грозный командир касогов, отмечает его. И есть за что! Никто не может так лихо, как он, мчаться в седле, яростно размахивая саблей, ничьи стрелы не летят так метко. У него уже два заводных коня, много золота, вернется домой – можно будет и о свадьбе подумать, и старикам родителям помочь, а братья просто лопнут от зависти!

На опушке леса снова заухал филин, вот ведь чудная птица!

Заворочался во сне Илья, его названый брат, беспокойно простонав что-то, снова захрапел. Видно, снится, как он врывается в осажденный город, хе-хе! Ахсар тихонько посмеялся, по-дружески, беззлобно. Илья – хороший парень, из рязанской дружины князя Ярослава. Они уже давно побратались, еще после того, как Илья спас Ахсару жизнь при штурме большого города Чернигова. Но и Ахсар не остался в долгу: в небольшой стычке с урусами, уже после Чернигова, помог отбиться своему другу. Теперь они братья! Жаль только, скоро придется им расстаться – говорят, что князь Ярослав устал от войны и хочет увести свою дружину домой. Обидно, хотя, честно говоря, Ахсару уже и самому надоело сражаться, вот бы поскорее вернуться домой, покрасоваться новой кольчугой, конем, золотом. Только бы еще взять этот город, Любеч. Рассказывали, он сам вчера слышал, что там добра видимо-невидимо! Видно, не врут, вон какие высокие стены да башни понастроили! Да, было бы здорово ворваться в этот богатый город, там много всего есть, только бери, успевай!

Так мечтал Ахсар в эту ночь, такие приятные мысли роились в его голове, когда небо на востоке окрасилось красным. Занималась заря, но даже это не сразу заметил горец, поглощенный столь радужными видениями. Как не заметил он и кое-что еще более важное.

Страшная боль на мгновение ослепила его, и тут уже он понял, что случилось, хотел закричать, но слова вместе с кровью тяжелой жижей шмякнулись из разрезанного горла. Он еще услышал это бульканье, услышал короткий предсмертный вскрик из-за кустов, где лежал Илья, но когда по нему пронеслись, втаптывая в траву, чьи-то ноги, он уже ничего не почувствовал.

Натиск дружины Мономаха был страшен, и сразу стало ясно, что от такого удара воинам Ярослава, несмотря даже на численный перевес, уже не оправиться.

Мономах разделил своих ратников на три отряда. Первый, самый большой, насчитывал около двух сотен пешцов и сотню всадников. Этот отряд вел Ратибор, он должен был напасть первым, со стороны города, и потеснить основные силы Ярослава. Второму отряду, в котором находился и Ратша, около сотни воинов под предводительством Ольбера Ратиборовича, надлежало скрытно обойти врага лесом и ударить как раз там, где стоял в стороже несчастный Ахсар, в тыл рязанцам, тем самым еще более внося беспорядок и сумятицу в ряды противника. А третий отряд, пятьдесят отборных закованных в тяжелые брони всадников, старшая дружина князя, во главе которой встал сам Мономах, наметил свой удар со стороны реки, там, где между болотистым берегом и лагерем Ярослава оставалась полоска ровной земли для разгона конницы.

С первых же минут боя, больше похожего на избиение, воинов Ярослава охватила безудержная паника. Часовые, застигнутые врасплох, толком не сумели поднять тревогу, и очень многие рязанцы приняли смерть, даже не успев хоть как-то изготовиться к битве. Лишь с той стороны, где ударил Ратибор и лагерь был укреплен лучше всего, дружинники Ярослава сумели дать отпор переяславцам. Но когда отряды Ольбера Ратиборовича и самого Мономаха прорвались в тыл оборонявшимся, все было кончено.

Гнедой так и рвался вперед, его даже приходилось сдерживать. В пылу борьбы Ратша уже не терял головы, как в молодости, не бросался в гущу схватки, рискуя жизнью понапрасну. Тем более, когда против тебя не половцы, а такие же, как ты, русичи, рязанцы да муромцы. На его удачу, как раз с тыла, там, где ударил отряд Ольбера Ратиборовича, лагерь Ярослава прикрывали касоги. Около двух десятков из них успели вскочить на лошадей и с гиканьем бросились навстречу русичам.

За секунду до того, когда всадники сшиблись, Ратша еще заметил, как, вырвавшись вперед, Ольбер Ратиборович звериным ударом копья выбил из седла чернобородого касога в позолоченной броне. Ну а после уже было не до того, чтобы смотреть по сторонам, Ратша врубился во врага.

Первый удар он принял на щит. После, уже краем щита отбил в сторону чью-то саблю и тут же, размахнувшись, нанес страшный удар мечом сверху. Славный клинок, творение рук одного из лучших кузнецов Киева, отсек край щита какого-то касога и, не замедлив движения, жадно напился первой за сегодня крови.

Гнедой жеребец упорно нес его дальше. Прикрываясь щитом, Ратша наотмашь ударил вправо, перерубив по спине еще одного врага. Ну а дальше его оттеснили свои же.

Почти половина касогов полегла, остальные, повернув лошадей, бросились врассыпную, давя по пути тех, кто еще не успел очухаться ото сна и нацепить доспехи. А навстречу им, от реки, уже неслись, сметая все на своем пути, дружинники Мономаха.

На холме, возле большого шатра, принадлежащего, по-видимому, самому Ярославу, рязанцы еще раз попытались сдержать ярость нападающих. Весь цвет рязанско-муромского воинства – старшая дружина, ближние бояре и воеводы, – сплотившись вокруг своего князя, рубились с ожесточением, понимая, что им нечего рассчитывать на милость победителей. Но даже они, хоть и отбили успешно несколько атак, в итоге дрогнули, не выдерживая напряжения боя, а когда вдобавок ко всему воины Ратибора принялись издали сыпать стрелами, блистательная свита рязанского князя покатилась с холма вниз, ища спасения в бесславном бегстве.