Ирина Июльская - Летиция, или На осколках памяти

Прием начался. Врач Мирра Давидовна Зильберштейн пригласила своего первого пациента сесть в стоматологическое кресло, включила лампу яркого освещения, взяла зеркало и стала осматривать полость рта. Наверное, нет никого, кто бы не боялся стоматологов в то время. Эта ужасная бормашина, приводящая в трепет своим жужжанием бывалых мужиков, прошедших фронт и молодых парней, тянувших до последнего с визитом ко врачу и получивших, как минимум мучительную ночь, чтобы, едва дождавшись утра, со стыдом и замиранием сердца сесть в стоматологическое кресло, открыв рот и закрыв глаза, отдать все свои тридцать два (у кого полный комплект) в умелые руки Мирры Зильберштейн. Были пациенты, которых она буквально спасала, некоторые, набравшись смелости, даже делали знаки внимания с цветами и конфетами, которые Мирра не любила. Один молодой и довольно перспективный инженер делал ей предложение руки и сердца, но сердце самой Мирры молчало и не ответило взаимностью. Мирра ждала, ждала особого сигнала и дождалась, стоило ей тогда в окне увидеть Дмитрия, она сразу поняла: – Он! —

Сейчас это называют химией, мне всегда странно разделение любви на химию и физику, для меня все это единое целое и, если нет чего-то одного из этих двух составляющих, – нет и любви.

Мирра полюбила Дмитрия со всей нерастраченной страстью молодости. Ей совсем скоро двадцать три, а она девственно чиста, что в далекие пятидесятые было абсолютной нормой для девушек. От природы страстная, да еще и с наличием горячей еврейской крови, она иногда перед сном предавалась мечтам, и герой ее грез был так похож на Дмитрия, что, увидев его впервые, вспомнила пушкинское: «Ты чуть вошел, я вмиг узнала…»

Но, что делать с Лео? Для нее он только друг, верный и надежный, почти, как брат. Мирра не знала ответа на этот вопрос. Причинять страдания Лео… для нее это невозможно! Неразделенная любовь! Что может быть больнее!

– Надо поменьше попадаться ему на глаза, изменить свой маршрут к Волге, чтобы приходить к ней незамеченной. Дачи буквально напротив, но она постарается проскальзывать мимо, как тень. Сделать больно Лео?! Она не имеет на это права, он этого не заслужил. Бывало, в ранней юности, в запале спора, она иногда неосторожно обижала его каким-то словцом, особенно по поводу его дендизма, но Лео не сноб, совсем не сноб! Мирра помнила его приезды на каникулы из Москвы. Он всегда звонил, они встречались, ходили куда-то. Она не забыла все его приятные знаки внимания, сувениры из столицы и других городов, где он бывал в поездках. Он всегда присылал ей открытки из разных уголков страны, описывал их достопримечательности своих письмах, а между строк она улавливала его грусть по ней. Милый, милый Лео. Как страшно слово «Никогда», как оно жестоко и как напоминает собой приговор!

Сегодня воскресное утро и в доме все спят. Мирра тихо встала, взяла рюкзачок и выскользнула из дома. Окольным, витиевато-длинным путем, чтобы пройти незамеченной мимо дачи Бергеров, она направилась к своей сопернице – сильной, полноводной реке, главной в европейской части страны, – это все знают еще по школе и, хотя имя у нее вполне женское, мощь и сопротивление – мужское. Но раз задумала, надо исполнять!

Девушка достала из укрытия, спрятанный ориентир, – ярко красный круг от старого тента и укрепила его на береговой возвышенности, хорошо видимой из реки. Он, подобно багровому солнечному диску, позволит ей плыть прямо к нему, чтобы достичь поставленной цели. Сегодня, после стольких попыток, когда с каждым разом она все ближе и ближе подбиралась к этому яркому пятну на утесе, она должна, наконец, достичь его и тем самым победить и выполнить свой зарок перед Дмитрием!

Тщательно растерев тело составом на барсучьем жиру, Мирра побежала с утеса вниз, чтобы с разбега бросится в реку-соперницу, как бросаются от отчаяния, когда нечего терять, в свой последний, решающий бой.

Река обожгла холодом и, словно играя с хрупкой девушкой в кошки-мышки, сначала не оказала ей сильного сопротивления, оставляя всю свою силу на потом. Она, как бы подсмеивалась над ее наивной самонадеянностью, подобно заправскому бойцу, не желавшему растрачивать свои силы на неравного соперника, для которого хватит одного удара, чтобы свалить его в нокаут.

А Мирра, воспользовавшись этим, гребла изо всех сил, лишь только ритмичные взмахи рук и ног виднелись из воды, да ярко красная резиновая шапочка появлялась на несколько секунд, чтобы опять скрыться за рассеченной волной. Она уже почти у цели… уже видит близкое окончание пути, Волга не наносит ей сильных встречных ударов, видимо она, как нечто женское, сжалилась над ней и дала узкую дорожку для проплыва.

Вдруг сильный удар в грудь! У Мирры перехватило дыхание, ей нечем дышать. Какая-то неведомая сила потянула ее на дно и закрутила, затягивая на глубину, не давая возможности сделать вдох. Грудь сдавило и в последние секунды сознания она поняла, что тонет.

Неожиданно, чьи-то сильные руки подхватили ее тонкое тело, совсем невесомое в воде и вытолкнули на поверхность. Она сделала спасительный вдох, задышала, но сознание покинуло ее.

Очнулась Мирра уже на берегу. Первое, что она увидела над собой – были глаза Лео. Он нес ее на своих руках, как ребенка, согревая своим телом и только шептал: – Все будет хорошо! Все будет хорошо! —

А она ему в ответ:

– Я доплыла! Я сделала это! —

Поднявшись по крутому склону реки, Лео с Миррой на руках прошел в сад через боковую калитку. Он принес ее к себе в дом чуть живую, совершенно без сил, ее голова лежала у него на плече, глаза были закрыты. Абсолютно синие губы, безвольно свисающие руки, но она жива и это – главное! Единственно важное сейчас, чтобы она отогрелась и пришла в себя. Он осторожно положил легковесное тело девушки на свою постель, накрыл теплым одеялом, обложил подушками, а сам поспешил на кухню, чтобы поставить чайник. Пока вода закипала, Лео налил в маленькую рюмку немного выдержанного коньяка и протянул его Мирре:

– Выпей, это поможет согреться. —

Мирру и впрямь била дрожь, стуча зубами о края рюмки, она выпила коньяк и положила в рот кусочек шоколада. Ее посиневшие губы вновь приняли свой малиновый оттенок и на лице появился слабый румянец.

Лео вернулся с кухни, держа в руках поднос с чашкой чая и вареньем в хрустальной розетке. Поставил его перед Миррой и осторожно сел рядом на край кровати.

– Спасибо. – тихо сказала она и подняв на Лео свои огромные, чайного цвета глаза, улыбнулась ему знакомой улыбкой. Она ясно напомнила ему ту, былую Мирру, которую он знал еще девочкой, на три года младше себя и всегда считавшую его своим старшим братом.