Ирина Костина - Кавалергардский вальс. Книга вторая

– Да?! – обижено заявила Сашенька, задрав высоко подбородок, – А, по-моему, куда более глупо и унизительно великой княжне прикручивать шпоры на сапоги!

Сашенька дерзко показала сестрице язык и вышла прочь из комнаты.

Барятинский вошёл в покои великой княжны на очередной урок:

– Доброе утро, Елена Павловна. Почему Вы сидите на полу? Что-то произошло?

Елена подняла на него грустные глаза и тихо попросила:

– Пётр Фёдорович, помогите мне прикрутить шпоры к сапогам.

– С удовольствием!

Он ловко насадил металлические дужки в нужное место – чуть выше каблука, и двумя ударами молотка закрепил сначала одну половинку, затем другую.

В это мгновенье в покои ворвалась опоздавшая мадам Ливен. Увидев Елену с кавалергардом одних, сидящими на полу, воспитательница дико взвизгнула:

– Что здесь происходит?!

Елена и Пётр перепугались от неожиданности. Великая княжна поднялась с полу, выпрямилась во весь рост и вдруг гневно сверкнула глазами:

– Мадам Ливен! Как Вы смеете? Кто дал Вам право на меня кричать?!

…В комнате повисла тишина. Оба, и Петька и мадам Ливен, опешили. Сейчас прозвучал голос не маленькой послушной девочки, а властной и уверенной в себе госпожи.

Шарлота Карловна присела в страхе и залепетала:

– Простите, Елена Павловна… В-ваше высочество, я… мне показалось. Простите, что позволила себе повысить голос. Впредь этого не повторится.

Елена смерила её уничижительным взглядом, но, увидев, как затрепетали поджилки у воспитательницы, сменила гнев на милость:

– Ступайте и распорядитесь, чтоб подали карету. Мы едем в манеж.

– Хорошо, – заискивающе пробормотала та и побежала исполнять приказ.

Петька восторженно посмотрел на Елену снизу вверх. Она, поймала его взгляд и заговорщически подмигнула.

Конюшенная площадь

Царские конюшни

Всю дорогу до конюшен ехали в тишине. Мадам Ливен виновато молчала, Елена Павловна была погружена в размышления, а Пётр просто тихо любовался великой княжной, сидя напротив.

В манеже Шарлота Карловна привычно заняла позицию за загородкой, а Елена с Барятинским пошли в конюшни.

– Пётр Фёдорович, отчего Вы такой молчаливый? – заметила великая княжна.

Петька тяжело вздохнул:

– Елена Павловна, мне грустно оттого, что это наш с Вами последний урок.

– Как? Почему?! – забеспокоилась она.

– Приказом императора Кавалергардский корпус распускается.

– И где Вы теперь будете служить?

– Пока не знаю, – пожал плечами Пётр.

На глазах Елены неожиданно навернулись слёзы:

– Что же это такое?! После смерти бабушки всё рушится!! Вы меня покидаете. Во дворце всё вверх дном. Сестра опять лелеет надежду на свадьбу с Густавом. Матушка витает в мечтах о короне, а отец упивается властью, переделывая всё, что доступно взгляду, на свой манер!

– Он теперь император. Ему положено заниматься государственными делами.

– Я мало смыслю в делах государственных, но мне всё время кажется, что он делает что-то не то! – призналась Елена. – Тело бабушки ещё не предали земле, а он намерен вести переговоры о Сашенькиной свадьбе… Разве так можно?!

Барятинский попытался её утешить:

– Им движет желание отца отомстить за честь дочери.

Елены покачала головой:

– Ему не важно, что переживает Сашенька. Он хочет одного – любой ценой показать, что он умнее и сильнее бабушки!!

– Может, не всё так страшно?

– А знаете, что самое страшное? Придёт время, он и меня отдаст замуж из политических соображений, не спросив согласия. И всем будет безразлично, что этот брак окажется таким же несчастным, как и все остальные браки в нашей семье!!

– Неправда, – возразил Барятинский, – Мне не безразлично, как сложится Ваша судьба!

Елена вскинула на него удивлённый и благодарный взгляд:

– Непременно дайте мне знать о том, в какой корпус Вас распределят. Я лично попрошу Вашего командира разрешить продолжить наши уроки. Петр Фёдорович, прошу, не покидайте меня! Пожалуйста!!

Петька был тронут её порывом. Он поймал руку великой княжны и осторожно прижал её к губам.

В конюшню сунулась госпожа Ливен, потерявшая терпение. Прижимая батистовый платок к носу, чтобы не задохнуться от «мерзкого» запаха, она вкрадчиво прокричала:

– Елена Павловна! Ротмистр Чернышёв! У вас всё в порядке? Где вы?

– Не беспокойтесь, Шарлота Карловна, мы уже идём! – крикнула ей Елена и виновато посмотрела на Петра, – Извините, Пётр Федорович. Я позволила себе посвятить Вас в наши семейные неурядицы. Мне так неловко.

– Не извиняйтесь. Мне очень важно всё, что Вы думаете, – он покосился на маячившую у входа мадам Ливен, – И какая жалость, что у нас нет возможности подольше поговорить!

– Знаете, что. Напишите мне письмо! – неожиданно предложила Елена, – А я Вам отвечу!!

10 декабря 1796 года

Зимний дворец

В области внешней политики, как и во всех других областях, Павел отчаянно стремился к самостоятельности, и не терпел ничьего вмешательства.

Сейчас он вознамерился склонить Густава к браку с Сашенькой. И захотел лично вести переговоры со Шведским послом Клингспором, пренебрежительно заметив, что Коллегии иностранных дел здесь нечего делать! Посол удивился, но отказать Русскому императору, разумеется, не посмел.

Павел из кожи вон стремился продемонстрировать Европе, что в искусстве дипломатии он превосходит покойную Екатерину. Поэтому настроен был на победу – любой ценой!!

Павел с ласковой улыбкой принялся обхаживать посла, давая понять, что забыл недавний скандал и публичное оскорбление, нанесенное Швецией русской императорской семье.

Добрую четверть часа он заливался соловьем, расписывая своё уважение молодому королю Густаву, его регенту Карлу и всей Швеции. Затем воспевал трогательное чувство, которое вызвал жених у Александры Павловны и, как нестерпимо жаль было бы разрушить соединение двух влюблённых сердец. После красноречиво поведал обо всех взаимовыгодах, которые сулит обеим державам этот брак.

Внимательно выслушав длинную тираду, пресыщенную сладкими выражениями, посол решился, наконец, вступить в диалог:

– Ваше величество, главной причиной отказа моего господина был и остаётся религиозный вопрос. Лютеранская церковь не приемлет государыни-королевы с православным вероисповеданием.

– Что Вы, любезный друг! Этот брак ничем не оскорбит канонов лютеранской церкви, – елейным голосом возразил Павел, – Ведь мы можем условиться о том, что юная королева будет довольствоваться отдельной церковью, маленькой, расположенной в своих апартаментах.

– Как же многочисленные религиозные обряды и церемонии, на которых король обязан присутствовать вместе с королевой? – продолжал настойчиво Клингспор.