Константин Симонов - Товарищи по оружию

Артемьев отложил в сторону документы и пошел к выходу, Но Беленков, задержав его, спросил с некоторой тревогой в голосе:

– Слушай, я не напутал? Мы с тобой как-то говорили – ты, Кажется, неплохо ездишь верхом?

– Нет, не напутал. А что?

– У Шмелева задание такого рода, – сказал Беленков, – что я отбоярился, благо сижу на лошади, как собака на заборе. А тебя, наверное, запрягут.

Когда Артемьев вошел в юрту начальника разведотдела полковника Шмелева, то там рядом с полковником, на краешке аккуратно заправленной шмелевской койки, сидел капитан-пограничник, – Артемьев мельком видел его раньше и знал, что он командует ротой пограничников, охраняющих штаб.

Шмелев сидел на табуретке в обычной своей небрежной позе, положив ногу на ногу, обхватив колено длинными, заросшими золотистым волосом руками и легонько раскачиваясь.

– Значит, окончательно отдали вас мне. Уже знаете об этом? – спросил он вошедшего Артемьева.

– Так точно, знаю!

Шмелев оглядел массивную фигуру Артемьева.

– Как, Данилов? – повернулся он к капитану-пограничнику. – Выдержат его монгольские лошадки?

– Ничего, они выносливые, – без улыбки сказал Данилов.

– Вкратце задание такое, – сказал Шмелев, сняв ногу с ноги и перестав покачиваться. – Сейчас возьмете мою «эмку» и поедете с Даниловым на левый фланг к монголам, в Шестую кавдивизию. Там – я договорился – выделят вам кавзвод под командой капитала Шагдара, начальника их дивизионной разведки. Боевой командир и неплохо знает русский, стажировался у нас в Союзе. Машину вернете и верхами поедете в поиск на юго-запад от озера Буир-Нур – вдоль границы. Мы ожидаем там переход японской диверсионной группы. Скорей всего, они перейдут границу под видом аратов – тогда с ними будет табун, может быть даже арба, в общем все, что полагается. Группа будет человек в пять – семь. Задание – взять живьем. Обратите внимание на слово «живьем». И ты обрати внимание, Данилов.

– Я уже обратил, – сказал Данилов.

– Одну такую группу, – продолжал Шмелев, – которая успела отравить восемь колодцев и убить одного нашего летчика, мы на днях окружили, троих застрелили, а четвертого схватили живым, но он по дороге чего-то проглотил. Наверное, слышали об этом от товарищей?

– Краем уха, товарищ полковник, – сказал Артемьев.

– Правда, кое-что на них взяли, но командующий так ругался, – Шмелев хотел было объяснить, как ругался командующий, но раздумал, – в общем, я вам эту ошибку повторять не советую. Данилов по его личному приказанию едет, – кивнул Шмелев на пограничника, – как командир группы. А ваша задача – не только помочь взять, но и, когда возьмете, снять первый допрос. Целые, раненые, полумертвые – какие будут – допросить сразу же, пока не опомнились! – В словах Шмелева прозвучала жесткая профессиональная требовательность. – Карта и дополнительные данные у Данилова, он познакомит вас.

– Есть! – Данилов встал.

– Между прочим, знаете, как они с летчиком расправились? – спросил Шмелев, когда Артемьев встал вслед за Даниловым. – Хороший летчик-истребитель из козыревской группы. Сто раз видел смерть в глаза, а тут опоздал на грузовик – в темноте, один, пешком пошел к месту ночевки. Нашли его только утром в километре от летного поля. Голый, обмотан телефонной проволокой, кляп во рту, и белый как бумага. Они его не убили, а просто рассчитали, что за ночь из него комары всю кровь выпьют.

– А как фамилия? – порывисто спросил Артемьев, сразу вспомнив дорогу от летного поля к юртам, Полынина, Грицко, Соколовых и всех других летчиков, с которыми он успел познакомиться.

Но Шмелев назвал незнакомую Артемьеву фамилию.

– Вот что они делают с нашим братом! – добавил он, помолчав. – А ваша задача – доставить их живыми. Живыми! Слышишь, Данилов?

– Ясно, товарищ полковник, – отчеканил Данилов, вытянувшись, но, как показалось Артемьеву, с некоторой досадой.

– А вам ясно?

– Так точно, все ясно! – охотно и весело отозвался Артемьев, обрадованный возможностью оторваться от бумаг и поохать в степь. – Только бы встретить, а живьем возьмем!

На насмешливом лице Шмелева изобразилась недоверчивая гримаса. Ничего не ответив, он отпустил их обоих.

Около полудня «эмочка» с сидевшими в ней Артемьевым, молчаливым Даниловым и двумя еще более молчаливыми, чем их начальник, бойцами-пограничниками обогнула Баин-Цаганское плоскогорье.

Помеченная на карте пунктиром, хорошо накатанная степная Дорога, по которой они ехали, шла на север и километров через пятнадцать обрывалась у озера Буир-Нур, того самого, чье название фигурировало в первых сообщениях ТАСС о конфликте. Там, где пунктир упирался в берег озера, на карте стоял маленький значок и надпись: «Монголрыба».

– По нашим штабным документам знаю, что там есть три глинобитные постройки, можно роту разместить, а что это за «Монголрыба», не знаю, – глядя на карту через плечо Данилова, сказал Артемьев.

– До начала конфликта тут были наши, на паритетных началах с монголами, рыбные промыслы, а теперь – только монгольская погранзастава, – ответил Данилов. – Нам как раз туда, но надо сначала заехать в штаб дивизии. Смотри, – обратился он к шоферу, – поворота не пропусти.

Но пропустить поворот оказалось невозможным. Еще через километр поперек дороги стоял связной броневичок; двое людей лежавших рядом на траве, вскочили и замахали руками. Потом один из них, в кавалерийской монгольской фуражке, подошел к «эмке».

– От полковника Шмелева? – спросил монгол, с трудом выговаривая русские слова. – Штаб дивизии?

– Да, – сказал Данилов.

– Штаб не надо, – отрывисто сказал монгол. – Нахор Шагдар. Цирики. [Солдаты (монг.).] Твои лошади. «Монголрыба»!

Он показал пальцем на север:

– Там ждет! Ваш штаб – наш штаб телефон был.

Монгол для ясности сделал легкое вращательное движение рукой, потом приложил руку к козырьку, влез в свой броневичок, и тот запылил по дороге на север, приглашая «эмку» следовать за собой.

– Четкий народ, – сказал Данилов. – Нам «маяка» выслали, а люди и кони уже на «Монголрыбе».

Он замолчал и вернулся к этой теме только через десять километров, которые они сделали по пятам за немилосердно пылившим броневичком.

– И там долго не задержимся, увидите. Лошади уже покормлены, и баран в казане.

Наконец впереди показалось озеро Буир-Нур. Броневичок затормозил и стал разворачиваться.

Монгол открыл железную дверцу, приложил руку к козырьку фуражки, снова захлопнул дверцу, и броневичок, пыля, покатил в обратном направлении. «Эмка» проехала еще двести метров и остановилась у низких, беленых, как украинские хаты, бараков «Монголрыбы».

Рядом с бараками было вкопано в землю несколько длинных столов, наверное служивших раньше для разделки рыбы, а поодаль стоял турник, на котором крутил «солнце» какой-то человек, соскочивший на землю при виде машины. На берегу озера был разложен костер; над ним на сошках висел казан. Возле костра сидели двое военных, они обернулись и встали.