Михаил Каратеев - Ярлык Великого Хана

Теперь уже не было опасности сбиться с пути. Повеселевшие путники, после двухчасового отдыха, двинулись дальше, все время придерживаясь правого берега Нармы, а потом Гуся. Объехав стороной большое озеро, с ютившимся на его берегу мещерским селением, часа через три они выехали к устью реки Колпи. Василий знал, что она, не меняя направления, течет с севера на юг и что вдоль ее берега идет дорога из Мещерского Городца во Владимир, перекрещиваясь где-то с московско-муромским шляхом. Дальнейший путь до Мурома, таким образом, не представлял особых затруднений, и на закате солнца притомившиеся всадники, проехав еще верст двадцать, остановились на ночлег в лесной деревушке, находившейся уже в пределах Муромского княжества. Прежде чем въехать на постоялый двор, уместившийся, вместе с избою и службами, под сенью одного исполинского дуба и отмеченный, по обычаю того времени, конским черепом вместо вывески,– Василии придержал коня и обернулся к своим спутникам.

– Запомните крепко,– сказал он,– отныне для всех, с кем бы ни довелось нам повстречаться, будь то татары или русские,– я не князь, а карачевский боярин Василий Романович Снежин. Имею вотчину под Мосальском и ныне еду, вместе с вами, в Вятскую землю по своим делам. Ну, умер, что ли, там мой бездетный брат, и мне надлежит принимать наследие. Коли о чем ином станут вас выспрашивать, держите языки за зубами и ответствуйте только, что господин, мол, наш человек крутой и лишней болтовни не любит. А на людях величайте меня боярином либо Василием Романовичем. Хозяин постоялого двора, благообразный мужик лет пятидесяти, видимо, настолько отвык от посетителей, что даже не старался скрыть своего удивления при виде въезжающих во двор гостей. Однако в избе было чисто, в погребе нашелся крепкий стоялый мед, а пока усталые путники мылись у колодца, поливая друг другу из деревянного ведра, хозяйка успела приготовить им превосходную яичницу с салом.

На следующее утро, перед тем как пуститься в дальнейший путь, Василий бросил на стол золотой татарский Динар и спросил остолбеневшего при виде такой щедрости хозяина:

– А что, старик, далече ли отсюда до Мурома?

– Эго смотря как ехать, боярин. Есть две дороги, большая я малая. Вверх по Колпи, отсюда часа два пешего ходу, будет развилок. Коли оттеда поедешь ты прямо,– верст через тридцать выедешь на муромский шлях, а там до Мурома набежит еще верст семьдесят. Но можно взять от развилка по малой дороге, вправо. По ей ты будешь ехать целый день, самой что ни есть глухоманью, а к заходу солнца выедешь прямо к Спасову монастырю, в семи верстах or Мурома.

– Сколько же верст будет туда по малой дороге?

– По ей версты не считаны, боярин. Меряла ведьма клюкой, да махнула рукой. Только будет та дорога много короче шляха.

– А далее, от монастыря, куда она ведет?

– Чуток не доезжая монастыря, перекрестится она с муромским шляхом и дале пойдет прямиком на реку Клязьму, а оттеда берегом, на город Стародуб.

– Стало быть, она нам и дальше сгодится. А легко ли сбиться с пути, коли мы тою малой дорогой поедем?

– Сбиться мудрено: дорога одна, без развилков. Как раз на полпути до монастыря будет озеро с красной водой, а дале горелый лес. Токмо лучше бы вы малой дорогой не ехали.

– Почто так?

– Пошаливают там лихие люди… Потому тою дорогою вот уже два года, почитай, никто не ездит.

– Ну, коли так, можно и шляхом поехать,– сказал Василий.– Крюк невелик, а нам не к спеху. Оставайся здоров, хозяин!

– Прощевай, боярин, спаси тебя Господь за щедрость твою,– кланяясь в пояс, ответил мужик.

Истинно говорю вам: если вы будете иметь веры с горчичное зерно и скажете горе сев: перейди отсюда туда, и она перейдет. И ничего не будет невозможного для вас. Евангелие от Матвея

Выехав из деревни, всадники пустили лошадей крупной рысью и менее чем через час добрались до того места, где дорога раздваивалась. Здесь ехавший впереди Василий, не останавливаясь, свернул вправо и погнал коня по узкой, заросшей травой и мелким кустарником дороге, видимо давно не езженной.

– Погоди, княже! – догоняя его, крикнул удивленный Никита. – Ты никак ошибся: на шлях нам надлежало пряно держать. А это та самая неезженая тропа, от которой остерегал нас хозяин.

– Не ошибся я,– усмехнувшись, ответил Василий, – а рассудил, что лучше нам по этой, по малой дороге ехать.

– Почто по малой? Али не сказал ты сам старику, что шляхом поедешь?

– Сказал с умыслом: коли кто вздумает нас искать, пусть ищет по шляху либо в Муроме, а мы поедем лесною дорогой и, не заезжая в Муром, от Спасова монастыря возьмем прямо на Стародуб.

– Оно неплохо, путь наш туда и лежит. Да вот не нарваться бы нам тут на разбойников.

– Ежели этой дорогой два года люди не ездят, небось а разбойники отсюда давно убрались. Кого им тут грабить? Мнится мне, что на шляхе с ними куда легче повстречаться.

– Пожалуй, твоя правда, Василий Пантелеич. Может статься, что хозяин постоялого двора нас не с добрым умыслом на шлях направлял. Мне что-то сразу его рожа не приглянулась: больно уж благолепен, индо чуток на покойного Андрея Мстиславича смахивает…

Углубившись в сырую чащу леса, дорога, стиснутая с обеих сторон вековыми деревьями, шла, почти не петляя, по ровной местности и порою была так узка, что ехать по ней можно было только гуськом. Под темными сводами разлапистых ветвей было мрачно и жутко, но предположения Василия полностью оправдались: за целый день они не встретили никого, кроме одинокого медведя, лакомившегося ежевикой на берегу небольшого озера с красновато-желтой водой. Он беспечно шумел в кустах и так увлекся своим занятием, что не заметил всадников, подъехавших к нему почти вплотную. Когда же Лаврушка пронзительно свистнул и заулюлюкал,– мишка истошно рявкнул и с такой быстротой пустился наутек, смешно подкидывая задом и оставляя на земле вещественные следы своего испуга, что путники разразились дружным хохотом.

Вскоре за красным озером начался горелый лес, по которому всадники ехали около часу. Затем тропа, подобно узкой расщелине, снова врезалась в темный массив огромных сосен и елей, наконец, когда солнце уже было близко к закату,– вывела путников на широкую, хорошо наезженную дорогу.

– Не иначе как муромский шлях,– сказал Василий, останавливая своего коня.– Кажись, хозяин постоялого двора нам ни в чем не солгал, стало быть, отсель направо, в семи верстах стоит Муром, а впереди сейчас будет Спасов монастырь. Там заночуем, а с рассветом тронемся дальше, на Стародуб,– с этими словами он переехал черед шлях и снова углубился в чащу леса, по неширокой, но хорошо проторенной дороге, которая, несомненно, вела к монастырю.