Михаил Каратеев - Богатыри Проснулись

Но все же следствием этой войны явилось значительное усиление Рязани в ближайшие годы. Олег Иванович начал действовать более смело, полностью подчинил себе Пронск и Муром, присоединил к великому княжеству Рязанскому Елецкий удел, – отошедший от Карачевского княжества после захвата его Ольгердом, – и даже стал открыто распоряжаться в Козельске, хотя последний еще числился за Литвой. Ему же в это время принадлежала и вся Тульская область.

В 1386 году новгородская вольница, – одиннадцать лет ничем себя не проявлявшая после страшного урока, полученного от Астраханского князя Салачи, – снова появилась на реках, в московских владениях, грабя и опустошая все на своем пути. Чтобы навсегда покончить с этим злом, от которого извечно страдали мирные русские города и торговые караваны на Волге, – Дмитрий Иванович на этот раз решил сурово наказать новгородцев, которые к тому же всячески отлынивали от уплаты Москве податей и пошлин, установленных прежними соглашениями.

Зимою того же года московское войско, возглавляемое самим великим князем, вступило в новгородские земли, захватывая города и уводя жителей в плен. С новгородскими послами, дважды выезжавшими ему навстречу, Дмитрий вступить в переговоры не пожелал и подошел к самому Новгороду, основательно опустошив его окрестности. Только тут вышедшему из города духовенству и выборным новгородским людям удалось смягчить сердце Московского князя и добиться прекращения военных действий. Обязав Новгород уплатить все недоимки и решительно пресечь грабительские походы ушкуйников, взяв с него большой откуп и посадив в городе своего наместника, Дмитрий Иванович вывел войско из Новгородской земли.

В начале восьмидесятых годов улучшились отношения

Москвы с Литвой, – вернее, последняя осознала невозможность следовать по пути их дальнейшего обострения.

Князь Ягайло, бывший союзником Мамая и рассчитывавший с его помощью значительно расширить свои владения на Руси, – после победы Дмитрия на Куликовом поле очутился в тяжелом положении: теперь ему приходилось думать не о новых захватах, а о том, как бы не потерять и те русские земли, которые были захвачены его отцом и дедом. Ставка его на татар не только оказалась битой, но и обернулась против него же, тем более что с воцарением Тохтамы-ша ему самому пришлось попасть в некоторую зависимость от Орды: под угрозой татарского нашествия на Литву он вынужден был признать верховную власть великого хана и согласиться на уплату ему дани с тех отошедших к Литве русских княжеств, которые прежде были татарскими данниками.

Положение Ягайлы осложнялось тем, что на Литве не прекращались смуты, грозившие ему потерей престола. Главным его соперником был старый князь Кейстут, – брат Ольгерда, человек прямой и благородный, пользовавшийся за эти качества всеобщей любовью.

Уважая волю покойного брата, – он вначале терпел над собою власть племянника, хотя не любил и презирал его за низменные свойства характера. Но когда в 1381 году Ягайло вздумал силою посадить своего брата Скиргайлу на княжение в Полоцке, где княжил тогда сын Кейстута, и призвал для этого на помощь тевтонских рыцарей, с которыми Кейстут всю жизнь воевал, – последний не выдержал: он со своим войском двинулся на Вильну, взял город приступом и захватил Ягайлу в плен. Но обошелся с племянником, на свое горе, милостиво: провозгласив себя великим князем Литовским, дал ему во владение княжества Витебское и Крев-ское. Ягайло присягнул на верность Кейстуту, поклялся никогда не оспаривать у него верховную власть и отправился в Витебск.

Год спустя, воспользовавшись тем, что Кейстут ушел в какой-то поход, Ягайло, – снова в союзе с Тевтонским орденом, – напал на Вильну и овладел ею. Узнав об этом, Кейстут, вместе со своим сыном Витовтом, подступил к столице во главе большого войска. Но Ягайло, не надеясь победить соперника в честном бою, пустил в ход коварство: он обратился к Витовту, с которым прежде был дружен, прося его быть посредником между ним и Кейстутом и помирить их. Когда Витовт на это согласился, он пригласил его при-

ехать, вместе с отцом, на переговоры, торжественно поклявшись, что с ними не случится ничего дурного. Поверив этой клятве, оба явились в Вильну и были немедленно схвачены. Их заточили в замке Крево, где Кейстут через несколько дней был задушен, а Витовта держали под крепкой стражей. Вскоре по приказанию Ягайлы была. отравлена жена Кейстута. Такая же участь ожидала, вероятно, и Витовта, но ему удалось перехитрить своих тюремщиков: притворяясь тяжело больным и покорным, он добился разрешения на то, чтобы его посещала жена, и несколько дней спустя бежал вместе с нею, переодевшись в платье одной из ее служанок. Последняя поплатилась за это жизнью, но Витовт добрался благополучно до Пруссии и, различными обещаниями склонив на свою сторону магистра Тевтонского ордена, Конрада Польнера, – вместе с ним начал войну против Ягайлы.

Борьба, с переменным успехом, продолжалась два года, причем выигрывали на ней только тевтонские рыцари, грабившие страну и постепенно захватывавшие литовские города. Чтобы избавиться от них, враждующие князья пошли наконец на мировую: Витовт признал верховную власть Ягайлы и за это получил во владение обширный удел, включающий города: Гродно, Брест, Дорогочин, Каменец, Вельск, Волковысск и другие.

Но едва миновала опасность со стороны Витовта, – против Ягайлы восстали князья Андрей Полоцкий и Святослав Смоленский.

Находясь в такой сложной и трудной обстановке, Ягайло волей-неволей должен был ладить с Московским князем, война с которым в эту пору была бы для него гибельной. Многие литовские магнаты, тяготевшие к Руси, толкали его на сближение и союз с Москвой, видя в этом единственное спасение от внутренних неурядиц и от постоянных нападений Тевтонского ордена. Был даже выдвинут проект женитьбы его на дочери Дмитрия Донского, Софье, – чего особенно желала мать Ягайлы, княгиня Ульяна Александровна, русская по рождению. Намечалась русско-литовская государственная уния, которая для значительно обрусевшей и по преимуществу православной Литвы была бы, конечно, выгодной. Но Москва ставила непременным условием сохранение верховной власти за великим князем Дмитрием Ива-

Ульяна Александровна, вторая жена Ольгерда Литовского,! была сестрой великого князя Михаила Тверского.

новичем, и это не нравилось честолюбивому Ягайле. Возможно, что непрочность его собственного положения все же заставила бы его на это пойти, если бы ему неожиданно не представился более выгодный случай: польский сейм предложил ему руку Ядвиги – дочери короля Людовика, незадолго до того умершего и не оставившего сыновей.