Слава Телегин - Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Так что, когда в конце пятидесятых пришедший на смену Сталину Хрущев затеял масштабную демобилизацию армии и Михаила вместе с другими двумя миллионами бывших солдат и офицеров комиссовали, у них уже был полностью готов план дальнейших действий. Из крупных гражданских авиационных центров ближайший был в столице Казахстана Алма-Ате. Туда-то Михаил Егорович и отправился осваивать тонкости новой для него гражданской авиации. Надежда Иосифовна, приехав его навестить летом в Алма-Ату вместе с двумя уже школьного возраста детьми, так была очарована этим городом, полным огромных красных яблок у подножий Заилийского Алатау, что поняла: это оно самое. Она очень быстро нашла там для себя работу, да еще не простую, а в Министерстве торговли, потом вернулась в Семипалатинск, перевезла из барака их нехитрый семейный скарб, сняла половину маленького домика рядом с аэропортом, и – вуаля – как будто всегда тут жили. Они с Михаилом решили, что из этого города никуда уже больше не поедут, если только не вперед ногами. Оказалось, они сделали очень правильный выбор: Алма-Ата год от года стала стремительно хорошеть, поражая весь СССР невиданной для Средней Азии смелой архитектурой и размахом жилищного строительства, одним из самых масштабных во всем Союзе.

Брежнев, помня о своем славном казахстанском прошлом, ставшим для него трамплином на советский Олимп, старался не отказывать Алма-Ате ни в чем. Капельки этого брежневского дождя не могли не упасть и на Михаила Егоровича, фронтовика и к тому моменту заслуженного рационализатора СССР. Михаил, управляемый нежной, но сильной рукой наследницы еврейских купцов, нашел хорошую работу в сельскохозяйственной авиации, пусть не звездную, но по специальности, и к тому же со всевозможными надбавками за вредность – летом он руководил заправками самолетов-опрыскивателей пестицидами. В эти месяцы, бывало, «вредность» приносила до двухсот рублей дополнительно к его основной зарплате в сто сорок рэ, что по советским меркам считалось уже серьезным доходом. Авиационное начальство не забыло его славные, хоть и не существовавшие в реальности боевые подвиги времен Великой Отечественной (Михаил Егорович скромно не протестовал) и выделило ему хорошую по тем временам трехкомнатную квартиру в новой четырехэтажной хрущевке. Пусть и в микрорайоне, на самом краю города.

Также участнику ВОВ полагался дачный участок в шесть соток в поселке летчиков. Надежда Иосифовна к тому времени уже работала ревизором предприятий пищевой торговли, добавляя в семейную копилку немалую по советским меркам сумму. Оба работали не за страх, а за совесть, со знанием дела и любовью к своей профессии, так что со временем у них появился и третий, последний элемент советской райской жизни – машина. Да еще какая! Новая белая «Жигули» первой модели, с еще фиатовскими формами, не тронутыми натруженной рукой тольяттинского дизайнера. Это была только вторая по счету партия автомобилей, пришедших в Казахстан из недавно сданного в эксплуатацию Волжского автомобильного завода под Самарой. Надежда Иосифовна уже дружила практически со всем своим родным министерством торговли, да и ведь не на «Волгу» же она претендовала для своего мужа, летчика-фронтовика, рационализатора и ударника соцтруда, в конце-то концов! Денег на машину, правда, пришлось занять у Сахарова, соседа по даче, тоже орденоносца-летчика и тоже, кстати, прошедшего всю войну без единой царапины, но воевавшего всерьез и сбившего то ли шесть, то ли целых семь фашистских истребителей.

Сахаров занял им полторы тысячи безо всякой расписки, зная, что честнее Возников у него друзей нет и не будет. Дача его располагалась не так уж и близко от Возниковской, километрах в полутора, но разве могло такое расстояние помешать дружбе летчиков-фронтовиков? Очень часто сиживали они с Михаилом за столом под яблонями то у одного, то у другого на даче и под чай со смородиновым и крыжовниковым листом вспоминали горячие дни своей лихой фронтовой молодости. По понятным причинам рассказывал в основном Сахаров, который крепко уважал Егоровича за его скромность: всякий раз, когда он просил Михаила рассказать о том, как он получил свою медаль «За боевые заслуги», Михаил отмахивался и с улыбкой говорил, что за компанию, какие там могут быть подвиги у техника? Ну, что сказать: настоящие герои не любят кричать о своих подвигах, уважительно думал Сахаров. В конце концов он, правда, разобрался в ситуации и понял, что на Забайкальском фронте для авиации на самом деле не было работы в ту короткую войну, но с большим удовольствием слушал Мишины рассказы об охоте с самолета на монгольских оленей холодной зимой сорок четвертого и о прочей маньчжурской экзотике. Короче, Сахарова, счастливого владельца «Москвича», долго уговаривать не пришлось. Хватило и на машину, и на первый взнос в гаражный кооператив, который как на заказ стали строить в соседнем микрорайоне. И вот, наконец, наступил этот счастливый день! – Надежда Иосифовна с удовольствием констатировала, что дом у них теперь – полная чаша. В самом деле, их вполне обычная семья (если не считать ее не самых высоких знакомств в министерстве торговли) собрала-таки к своему полувековому юбилею полный флеш-рояль советской райской жизни: квартира, машина, дача, да еще и гараж в придачу.

От шикарного по тем временам приобретения, однако, выиграл больше всех не Михаил, а его сын Володя, выросший к тому времени в симпатичного, стройного и крепкого двадцатичетырехлетнего мужчину. На вторую неделю езды в Михаила Егоровича на светофоре чуть не въехал КАМАЗ, доведя его до предынфарктного состояния, и он отдал ключи своему сыну – в скором времени выпускнику Алма-Атинского Политехнического. Володя, к тому времени уже успел поступить в Рижский авиационный институт, отучиться там первый семестр, вылететь оттуда за драку, перевестись и закончить Алма-атинский Политех. Материны гены, им спасибо. Хорошо, не стали записывать драку в характеристику, да и дрался он за компанию, что называется, все побежали, и я побежал.

«Вы не представляете, – говорил он потом приемной комиссии в Алма-Ате, глядя на них честными глазами комсомольца-ударника – как обидно было уезжать. Но ничего не поделаешь: там для меня не климат. Разве это дело – из поликлиники с осени по весну не вылазил! Обидно, конечно, что летчика из меня не получилось, но, геолог должен выйти хороший».

Как не пойти неудавшемуся летчику навстречу? И Владимира зачислили на второй курс геологического факультета, который он успешно заканчивал уже через несколько недель – занятия закончились, оставалось сдать экзамены. Возник-младший был даже не на седьмом, а на семьдесят седьмом небе от счастья. Очень немногие студенты в то время в Алма-Ате могли похвастаться любым автомобилем вообще, чего уж говорить о новеньких «Жигулях»! Это был главный билет в лотерее. Володя отрастил модную бородку, ходил по своему университету с фотоаппаратом «Зенит» на шее, поигрывал ключами от «своей машины» и с удовольствием отмечал на себе косые томные взгляды девушек и хмурые взоры парней.