Юрий Горюхин - Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

И Серега Шептунов, заменяя могучие короткие русские слова плоховыговариваемыми нерусскими выражениями, обрисовал моральный облик водителя Загубиной из бригады передовика Василия Загогуйлы.

– Так надо бороться с этим безобразием! – сообразил Антонов, что у него есть шанс начать работу в рабочем коллективе с многообещающего начинания – движения за еще большую чистоту морального облика строителя коммунизма – которое непременно заметят в обкоме, подхватят молодежные газеты, взрослое телевидение, а там, глядишь, ЦК ВЛКСМ, Москва, Кутузовский, Елисеевский…

– Необходимо! – согласился Серега, выдохнув в рукав вчерашний аромат портвейна «Кавказ», за которым стояли с Идрисовым три часа, а выпили потом за пятнадцать минут.

– Товарищи! – звонко взял слово секретарь комсомола депо Антонов, – все мы знаем, что главное зло на пути к нашему светлому будущему – это алкоголизм! После империализма, конечно. Но есть у этих злов, в смысле золов, тихая и как бы незаметная сестра, имя которой… – Саша Антонов запнулся, потому что забыл приличное имя «сестры».

– Половая распущенность, – шепотом пришел на помощь комсомольскому вожаку Шептунов.

– Половая распущенность! – дал петуха Антонов, но никто не рассмеялся, потому что решили, что резкая смена октавы соответствует пафосу момента, – вот вы, товарищ Загубина, поднимитесь на сцену и расскажите нам всем, как вы, комсомолка, докатились до такой жизни?!

– Какой «такой»?! – не поняла Антонина, но побледнела и расправила полиэтиленовый пакет на случай повторного приступа тошноты.

– Какой такой?! Я вам скажу, какой такой! Такой жизни, как у Клеопатры Египетской! Екатерины Второй! Царицы Савской! – вдруг почувствовал вдохновение Саша Антонов, – гетеры японской! Выходите, выходите, Загубина, расскажите всему коллективу о своем разврате!

Зал, задавленный звучными, но далекими, как первая учительница начальных классов, именами венценосных особ, тревожно затих, лишь библиотекарь Соня Иванова влюблено посмотрела на Сашу Антонова.

Антонина заплакала, сквозь слезы пропищала, что на трибуну ни за что не пойдет и никакая она не японка, у нее папа был, рассказывала мама, полярным летчиком, героически заблудившимся во льдах Арктики.

Антонов махнул рукой на Антонину и кивнул комсоргу ремонтников. Перешли к обсуждению.

– Предлагаю осудить проступки Загубиной! – предложил Серега Шептунов, подмигнув Антонине: мол, он не причем – люди подневольные.

– Ну, поставить на этот, на вид, – промямлил насильно поднятый волей президиума с последнего ряда бригадир Антонины Василий Загогуйла.

– Провести разъяснительную работу, – чуть смущенно высказался куратор из партийного комитета депо Павел Семенович Шишкин, когда ему, как куратору, дали кураторское слово.

– Да премии квартальной лишить и на год перевести во вторую смену, чтобы времени на блудство не было, а то развелось этих давалок! – вдруг выкрикнула из глубины зала диспетчер Зинаида.

– Тихо, тихо, Зинаида Геннадиевна, не надо ругаться, – одобрительно остановил ее Антонов, – какие будут еще предложения? Как будем, товарищи, выводить грязное пятно с белоснежной простыни, в смысле накрахмаленной скатерти, то есть репутации коллектива?! Может быть, такой человек, как Загубина, не достоен быть в комсомоле?!

И поняла Антонина, что сейчас вопрос об ее исключении из молодежных рядов поставят на голосование и, как всегда бывало на собраниях, все дружно за первое выдвинутое предложение единогласно проголосуют. И зашептала Антонина: «Михсергеич, миленький, помоги!»

И сидящая у двери, рядом с новеньким белорусским телевизором «Витязь Ц-281Д1», председатель профкома Ольга Львовна не выдержала. Достала носовой платок и протерла от пыли, на которую с ненавистью поглядывала все собрание, экран кинескопа, боковые панели и все торчащие из телевизора ручки и кнопки. Сияющий «Витязь» неожиданно зашипел, затрещал и включился на полную мощь.

– Это кто там во время собрания позволяет себе телевизор вклю… – в гневе зарокотал президиум, но тут же осекся и в растерянности потупился.

Игорь Кириллов посмотрел телезрителям прямо в глаза и голосом, от которого замирало в груди даже у замужних женщин, сказал, что Генеральный секретарь ЦК КПСС посетил город Иваново. Глава государства, как он любил, прямо на перекрытой по всему периметру площади Ленина остановил кортеж из правительственных ЗиЛов, вылез из самого затонированного и самого длинного, подошел к народу и предложил вопросы ему задавать нелицеприятные и острые. Тут вместо Героя Социалистического Труда Зои Пуховой, бесцеремонно отодвинув ее плечом, вперед шагнула мотальщица со второй трикотажной фабрики Зульфия Коромыслова и задала смелый перестроечный вопрос:

– Когда правительство матерям-одиночкам начнет помогать, а то у меня еще один от груди не оторвался, а уже второй ногами в живот бьет. Хотите послушать?!

И к ужасу недавно назначенного первого секретаря Ивановского обкома Князюка Михаила Александровича и всех других секретарей помельче, выпятила в сторону главы государства круглый, как земной шар, живот.

– Товарищ мать-одиночка, на ваш вопрос у меня есть простой короткий ответ, – сказал Михаил Сергеевич и за полтора часа рассказал, как с помощью хозрасчета и ускорения собирается углубить проблему, а потом перейти от экстенсивного пути развития страны к интенсивному.

Полтора часа внимало Генеральному секретарю комсомольское собрание депо, полтора часа вытирал пот со лба Саша Антонов, терзаясь вопросом: «Что же делать?». Разрешил его вопрос начальник депо Калмыков, по-хозяйски наотмашь распахнувший дверь в актовый зал и тут же столкнувшийся взглядом с открытым ртом главнокомандующего космической, ядерной супердержавы. Не в своей весовой категории оказался начальник троллейбусного депо, дрогнули его колени, холодок по спине пошел, присел он на свободное место около председателя профкома и прошелестел пересохшим языком:

– Чё случилось?

– Кажись, Горбачев гулящим квартиры велит давать, – вышла из дремотного состояния Ольга Львовна.

– А мы чё?

– А Сашка Антонов хочет наоборот Загубину из комсомола выгнать.

– Он чё, сдурел что ли?!

– Остановить гонку вооружений – наша основная с вами задача, товарищи! – закончил свой ответ Зульфии Коромысловой Генеральный секретарь, под бурные аплодисменты ивановцев сел в огромную черную машину, но, прежде чем позволить загорелому двухметровому и голубоглазому офицеру КГБ Драгину в неприметном сером костюме среднестатистического инженера среднестатистического завода среднестатистического города захлопнуть дверь, помахал рукой Антонине: – выше нос, Загубина!