Дени Брант - Миртаит из Трапезунда

Жест матери императора Трапезунда стал сигналом для ее свиты, и из-за спины деспины послышались громкие и ровные восклицания:

– Слава императору Василию! Слава василевсу Андронику! Многие лета! Многие лета! Многие лета 29 29 Трехкратное «многие лета» было официальной формой приветствия императора в греческих землях. !

После официального приветствия для ромейской принцессы подвели белую лошадь. Точно такую же, какая была у деспины Джиаджак. Обе женщины сели на лошадей и, возглавляя шествие, неторопливо направились в сторону Цитадели.

Мы с Ливадином пристроились почти в самый конец длинной пешей процессии и, пройдя через большие металлические ворота, оказались в Нижнем городе. По обеим сторонам дороги нас встречали простые одно- и двухэтажные жилые дома, построенные из серого камня и изрядно потемневшего от сырости и влаги дерева. Жители города стояли на разных частях дороги и радостно махали нам руками, не забывая выкрикивать приветствия ромейской принцессе и желать «многие лета» своему императору.

Миновав очередные ворота, мы вступили в Средний город. Перед нашими взорами предстала прекрасная каменная церковь с огромным золотым куполом, увенчанным большим греческим крестом 30 30 Греческий крест – равносторонний крест, состоящий из двух одинаковых прямоугольных перекладин, пересекающихся под прямым углом. . Церковь носила название Пресвятой Богородицы Златоглавой и являлась одной из наиболее почитаемых в Трапезунде. С восхищением уставившись на блестящий купол церкви, я невольно подумал о том, что золото в Трапезунде все-таки имеется, хотя улиц, мощенных драгоценным металлом, как в Константинополе меня уверяли паломники, я пока не увидел.

Далее дорога становилась все более неровной и резко уходила по холму вверх. Мы с Ливадином приступили к подъему в крепость, и мой учитель напряженно запыхтел.

Сквозь узкие и низкие ворота, совсем непохожие на официальный вход в императорскую резиденцию, мы вошли в Цитадель. На дворцовой площади толпились люди, шедшие в пешей процессии впереди нас. Они заполняли все пространство перед дворцом, который располагался вдоль западной стены крепости и представлял собой настоящий архитектурный ансамбль, состоящий из нескольких двух-, трех- и даже четырехэтажных каменных зданий, соединенных между собой при помощи длинных лестниц и широких террас каким-то чрезвычайно хитроумным способом. Скажу честно, что такой замысловатой постройки мне прежде никогда не доводилось видеть.

На высоком крыльце в обрамлении колонн из белого мрамора я увидел деспину Джиаджак, которая почти сразу скрылась в стенах дворца. Без промедления за женщиной потянулась длинная вереница разодетых в шелка и золото важных императорских чиновников.

– Где же император Василий? Учитель, я его не вижу, – вновь пожаловался я Ливадину.

– Сожалею, Филат, но мы пришли слишком поздно. Предполагаю, что василевс уже встретил свою невесту и сопроводил ее во дворец, – со слабо скрываемым разочарованием в голосе объяснил мне Ливадин.

– И мы тоже пойдем во дворец, чтобы увидеть там императора Василия и ромейскую принцессу?

– Я рассчитываю сегодня же поприветствовать императора Василия лично и будем надеяться, что он выполнит все, данные мне обещания.

Из рассказов Ливадина мне было известно, что император Василий предложил моему учителю какую-то почетную должность при своем дворе. Какую именно, я не знал. Подозреваю, что не ведал этого и сам Ливадин или, может быть, по какой-то причине не говорил мне.

Я искренне верил, что на новом месте мой учитель получит важную службу. А я, став его помощником, буду настолько хорошо исполнять свои обязанности, что император Трапезунда непременно оценит мои усилия и наградит должностью, которая принесет мне множество удивительных приключений и позволит разбогатеть.

Внезапно вход во дворец перегородила императорская стража. Люди, что собрались на дворцовой площади, заметно приуныли. Еще немного потоптавшись, они неохотно потянулись к выходу из Цитадели.

Я предположил, что все пришедшие на дворцовую площадь, ожидали подарков от императора и праздничного угощения. Именно так было принято в торжественных случаях в Константинополе. Однако ничего подобного не произошло. Прибытие ромейской принцессы в Трапезунд ограничилось праздничным шествием по городу и пиром во дворце, на который нас с Ливадином никто даже не думал пригласить. При этих мыслях мой живот предательски заурчал, и я ощутил сильный голод.

Впрочем, всех прибывших из Константинополя никто не оставил неприкаянно стоять на дворцовой площади. Когда праздный народ рассеялся, то к нам приблизился один из императорских слуг. Молодой и важный мужчина попросил следовать за ним для того, чтобы показать места, отведенные нам для ночлега.

Так мы с Ливадином вместе с несколькими нашими попутчиками, в основном священниками и служащими императорской канцелярии, оказались на конюшне, расположенной напротив парадного входа во дворец. Именно здесь императорский слуга остановился и указал нам на просторное помещение, что располагалось над стойлами лошадей.

– Возмутительно! Подумай, грешник, какое страшное беззаконие ты творишь! – выкрикнул самый толстый из священников, который углядел в предложенном для ночлега месте проявление страшного неуважения к себе и своему священному сану.

– Другого места в Цитадели нет, – несмотря на угрозы, продолжал оставаться непреклонным императорский слуга. – Вам, господа, оказали большую честь, что позволили остаться и заночевать в стенах Цитадели. Как правило, все гости императора сами заботятся о себе и ищут постой в Нижнем городе.

Несмотря на продолжавшиеся недовольные перешептывания священников, дальнейших пререканий с императорским слугой не последовало. Приближалась ночь, и никому из прибывших в Трапезунд не хотелось остаться в новом городе без крыши над головой.

Я схватил свой вещевой мешок, что был доставлен с корабля вместе с багажом ромейской принцессы, и первым забрался по хлипкой деревянной лестнице наверх. Помещение над конюшней показалось мне вполне сносным для того, чтобы провести в нем ночь. Оно было вместительным и чистым, а дощатый пол, на котором беспорядочно лежали набитые соломой тюфяки, был устлан хорошо просушенным душистым сеном.

Дворцовые слуги принесли горячей воды для умывания, а также вино и в достатке еды: пшеничных лепешек, твердого сыра и теплой жареной телятины.

– Здесь не так плохо, господин, – заметил я, жадно набивая свой желудок едой.

– Безобразие, Филат! Как они посмели разместить нас на конюшне! – никак не успокаивался Ливадин. – Завтра я поговорю с императором Василием, и он обязательно устранит сие страшное недоразумение!