Джек Хайт - Орлиное царство

– Я объясняю ему детали договора, – коротко ответил Джон и снова повернулся к халифу. – Имам, он говорит, что для него станет огромной честью коснуться вашей руки, и после этого он будет считать себя навеки благословленным.

– Он действительно хочет принять истинную веру? – с сомнением спросил халиф.

– Да. – Тут Джона посетило озарение. – Он хочет сражаться с армией суннитов против фальшивого халифа в Багдаде, который многих увел от истинной веры. Он мечтает получить ваше благословение перед тем, как вступить в битву.

– Хорошо, – согласился халиф.

Он снял перчатку, протянул руку, и Джон услышал встревоженные крики стоявших вдоль стены придворных.

Гуго сжал изящную руку халифа с наманикюренными пальцами своей грубой мозолистой лапищей.

– Мы оба клянемся выполнять подписанное сегодня соглашение. И пусть Господь тебя уничтожит, если ты нарушишь свое слово.

– Пусть Аллах даст тебе силы в битве с неверными суннитами, – ответил халиф на арабском.

Гуго отпустил его руку, и халиф вытер ладонь о халат, прежде чем снова надеть перчатку.

– Ладно, – сказал Шавар Джону, затем взял Гуго за руку и повел подальше от трона. – Теперь вы удовлетворены, господин Гуго?

– Да, визирь. Мы союзники и вышвырнем армию Нур ад-Дина с ваших земель.

Лошадь Джона рысью влетела в Нил, разбрызгивая воду, которая сияла серебром в лунном свете. Впереди он видел короля, направившего своего коня поперек реки, со всех сторон доносился плеск воды, но люди и лошади казались лишь смутными тенями в темноте. Джон посмотрел вверх по течению. Светлое пятно на горизонте указывало на местонахождение Каира. Теперь его лошадь уже плыла, и теплая вода Нила доходила Джону до пояса. Через мгновение они выбрались на песчаный берег небольшого острова, со всех сторон его окружали рыцари, в темноте ржали лошади. Джон единственный из всех не носил доспехи, он прибыл сюда в роли священника и переводчика, чтобы помогать после сражения.

После того как они почти месяц наблюдали за армией Ширкуха, разбившей лагерь на противоположном берегу Нила, когда никто из них не мог пойти в атаку, Шавар придумал план, рассчитанный на то, чтобы застать врага врасплох. Он отправил к ним сотню армянской кавалерии, элитный отряд, воевавший на стороне халифа, несмотря на то что они были христианами. Они присоединились к четырем сотням рыцарей франков и под покровом темноты двинулись на север, вниз по течению, пока на небе лунный полумесяц. Наконец, когда луна достигла высшей точки, их проводник-египтянин остановился на берегу и показал на остров, деливший Нил на две части, что делало возможным для кавалерии его форсировать.

Джон пересек остров, снова направил лошадь в воду и вскоре выбрался на другой берег, где всадники уже строились в колонну по пять в ряд. Он занял место в ее хвосте. Между тем впереди Амори привстал на стременах и обратился к своим воинам:

– Сегодня мы будем сражаться во имя Бога, чтобы прогнать сарацин с этих земель! Скачите вперед, скачите быстро, и, когда мы доберемся до их лагеря, никого не щадите! Наполните Нил кровью почитающих камень ублюдков с задницами вместо лиц! За Христа!

– За Христа! – взревели в ответ франки, и армия двинулась вперед рысью.

Стук копыт по песчаной дороге и звон оружия присоединились к хору лягушек на берегах Нила. Лягушки замолчали, когда небо начало бледнеть, окутав призрачным сиянием огромные зеленые поля по обе стороны реки. Далеко впереди Джон видел пирамиды и поселение Гиза, примостившееся у их оснований. На юге города в предутреннем свете горели сотни кухонных огней.

– За Христа! – взревел Амори и пришпорил своего скакуна, переходя на галоп.

Его люди мчались за ним, из-под копыт лошадей в воздух поднимались тучи песка, и Джон перевел своего скакуна на шаг, позволив рыцарям его опередить. Они галопом влетели во вражеский лагерь, и вскоре Джон услышал крики, но не удивления и боли, а разочарования. Добравшись до лагеря, он понял причину. От вражеской армии остались лишь тлеющие угли костров. Она ушла до прихода франков.

И тут Джон услышал новые крики, на сей раз стоны боли мешались с испуганными голосами женщин. Над Гизой поднимался дым. Обнаружив, что лагерь врага опустел, рыцари отправились грабить город. Джон услышал особенно пронзительный крик и поморщился. Он подумал о Зимат и о том, что станет делать, если рыцарь-франк попытается ее изнасиловать.

Джон ехал в сторону Гизы, когда увидел Онфруа, сердито пинавшего тлевшие угли в одном из костров для приготовления пищи.

– Трусливые тухлые ублюдки, – бормотал коннетабль. – Проклятые Богом неверные. Вонючие ослиные члены!

– Прошу прощения, милорд, – сказал Джон, прервав поток ругательств. – Быть может, вам следует остановить воинов.

– Пусть развлекутся. У них кипит кровь, им необходимо повеселиться.

– Египтяне наши союзники. Халифу не понравится, что наши солдаты грабят и насилуют его подданных.

– Жители Гизы дали убежище врагам Египта. Они сами виноваты.

Джон нахмурился. Горожане едва ли имели возможность отказаться снабжать или пустить на постой армию Ширкуха. Он с отвращением отвернулся и увидел Амори, который стоял на коленях на песчаном берегу, сложив перед собой руки. Джон подъехал к нему и спешился. Король встал.

– Трусливые ублюдки, – пробормотал он и зевнул. – Я напрасно пожертвовал целую ночь сна. – Король заметил выражение лица Джона. – Ты выглядишь так, словно потерял друга, Джон. Что случилось?

– Солдаты грабят Гизу, – ответил он.

– Да, грабят, – спокойно ответил король.

– Это нечестивое дело, сир, – сказал Джон.

– Таковы правила войны, Джон. – Амори повернулся, собираясь уйти.

Джон с трудом удержался от особенно сильного ругательства. И тут на него снизошло вдохновение.

– Именно по этой причине к вам приходил Бернард, сир!

Амори остановился.

– Что ты имеешь в виду?

– Бернард сказал, что вы плохой христианин. Он прав, но не из-за того, что вы делаете в своей спальне, пусть такие вещи и не радуют нашего Бога. Нет, дело в таких моментах, как этот, сир. Когда вы позволяете невинным гибнуть под ударами меча, вы становитесь недостойным носить истинный крест.

Амори наморщил лоб.

– Возможно, ты прав. Онфруа! Онфруа!

Коннетабль тут же к нему подошел.

– Отправляйся в Гизу и возьми с собой людей, чтобы навести там порядок. Скажи им, что всякий, кто тронет жителей Гизы, лишится головы.

– Но сир…

– Выполняй!

Король смотрел вслед удалявшемуся Онфруа, а через некоторое время крики, доносившиеся из города, стихли.

– Сегодня вы поступили, как угодно Господу, – сказал Джон.