Андрей Балабуха - Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было

Естественно, необходимо было составить соответствующее житие. Дело для киевских книжников новое, а потому проще всего было подыскать подходящий аналог и творчески его переработать. Таким аналогом послужило чешское предание X века о мученической кончине внуков крестителя Великоморавской державы Буривоя – братьев-князей Людмила и Вячеслава, павших в 935 году от руки брата своего Болеслава I Грозного (только не надо путать его с польским Болеславом I Храбрым!). В житии Бориса и Глеба содержатся многочисленные, часто буквальные совпадения с чешским агиографическим памятником. Даже именование Святополка «вторым Каином» представляет собой буквальный перевод латинского «alter Kain», каковым эпитетом наградили чехи Болеслава I Грозного.

Там, где наличествуют невинные жертвы, должен иметься и убийца, – причем не какой-нибудь, а такой, чтобы клейма негде ставить, воистину «alter Kain». На эту-то малопочтенную роль и определили Ярославовы потомки Святополка (похоже, по инициативе игумена Киево-Печерского монастыря Никона).

На этот раз литературным первоисточником послужило Священное Писание, отдельные эпизоды которого были кое-как объединены и перенесены на русскую почву.

«Повесть временных лет» рассказывает, что в последние дни жизни, во время панического бегства с поля битвы на Альте, ко всем бедам Святополка добавились «расслабленность», вследствие которой его пришлось нести на носилках, а также помрачение рассудка. Князя преследовал необъяснимый, безумный страх: «Бежим, бежим, за нами гонятся!» – кричал он в беспамятстве, хотя в действительности никакой погони не было.

Но, как отмечает прекрасный современный историк Игорь Данилевский, все это – «не что иное, как „осуществление“ притчей Соломоновых („Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним“ [74] Притчи 28:1. , «Человек, виновный в пролитии человеческой крови, будет бегать до могилы, чтобы кто не схватил его» [75] Притчи 28:17. и другие), «переложение» рассказа из Второй книги Маккавейской о бегстве Антиоха из Персии (его несли на носилках из-за внезапной болезни, а «из тела нечестивца во множестве выползали черви и еще у живого выпадали части тела от болезней и страданий; смрад же зловония от него невыносим был в целом войске» [76] 2 Мак. 9:9. и т.п.)». Но это цитаты скрытые. Однако наряду с ними имеется и прямое уподобление: «Это новый Авимелех». Кто же такой Авимелех? Библейская Книга Судей повествует, как этот сын израильского судьи Гедеона убедил сихемских жителей избрать его царем. Взойдя же на престол, он первым делом предал смерти семьдесят собственных братьев, обитавших в отчем доме в Офре, по непонятным соображениям сохранив жизнь лишь самому младшему – Иофаму. Предпринятые Авимелехом военные походы обернулись несколькими поражениями подряд, и в конце концов он был убит камнем, сброшенным ему на голову с городской стены некоей женщиной во время осады Тевеца.

Кого уж назвать Окаянным, как не нового Авимелеха! Тем более что в этой никак не соотносящейся с действительностью истории содержался зато высокий нравственный смысл. Описание кончины Святополка «в пустыне между чехов и ляхов» Нестор завершает словами: «Все это Бог явил в поучение князьям русским, чтобы если еще раз совершат такое же, уже слышав обо всем этом, то такую же казнь примут и даже еще большую той, потому что совершат такое злое убийство, уже зная обо всем этом». Приходится признать, что урок оказался не впрок: братоубийства среди русских князей не только не прекратились, но со временем приняли еще больший размах.

И все-таки некая толика справедливости в Святополковом прозвище есть: ведь помимо тех основных и в первую очередь подразумеваемых значений, которые я перечислил вам в начале рассказа, есть и другие, более редкие, однако существующие: несчастный, достойный жалости, многострадальный.

И последнее. Как хорошо, что в отличие от Макбета, о котором пойдет речь в следующей главе, на Святополка не нашлось отечественного Шекспира! Возможно, художественная литература наша и лишилась вследствие того великой трагедии, но, честное слово, напиши Пушкин в pendant [77] Pendant ( франц. ) – в параллель, под пару, под стать, наряду и т.п. «Борису Годунову» (о них обоих речь также еще зайдет в шестой главе) своего «Святополка Окаянного», – и докапываться до правды о несчастном киевском Гамлете, принимать эту правду оказалось бы еще труднее.

Через полтысячелетия после смерти Макбета его доброе имя было принесено в жертву сиюминутной политической выгоде. И вот уже пять веков вокруг личности и судьбы этого шотландского короля кипят страсти и не стихает борьба, в которой историческая правда тщетно пытается возобладать над литературным гением Шекспира.

С этого последнего и начнем.

В 1603 году с кончиной Елизаветы I пресеклась династия Тюдоров [79] Основателем ее был Генрих VII, речь о котором впереди – в пятой главе, посвященной злосчастному Ричарду III. , правившая Англией чуть больше века. На опустевший престол взошел Иаков VI Шотландский, сын королевы Марии Стюарт, казненной шестнадцать лет назад по приказу той же Елизаветы. Объединив под своей властью три страны [80] Как писал в «Макбете» Шекспир, «…со скипетром тройным, с двойной державой…» – т.е. король Англии и Шотландии («двойная держава»), а также Ирландии («тройной скипетр»). , отныне этот монарх, которого венценосный собрат, французский король Генрих IV Бурбон (более известный у нас по литературе как Генрих Наваррский), назвал «мудрейшим дураком христианского мира» [81] Справедливости ради приведу и еще одну его характеристику, принадлежащую перу не только великого писателя, но и великого знатока истории сэра Вальтера Скотта: «Его остроумие, проницательность, педантичность, самомнение и тщеславие, его жадность и мотовство, его привязанность к фаворитам и потуги на мудрость делают его самой полнокровной комической фигурой в реальной истории». , стал именоваться Иаковом I. Сменилась не только династия – пришла новая эпоха, по контрасту с блистательной елизаветинской казавшаяся современникам довольно-таки мрачной.