Даниил Корнаков - Один я здесь…

Было также интересно, с какой стати этот юнец сидел на месте пилота. Судя по возрасту его напарника, да и по более пёстрым петлицам и погонам, он должен был занимать его место. Любопытство так измучило Сергея, что он даже хотел по-быстрому наведаться к истребителю, порыскать там хорошенько в поисках чего-нибудь интересного… Но треклятый немец не давал покоя! Ведь очнется же, падла, и деру даст. Ищи потом его труп в лесу! Считай, зря морочился с ним все это время.

Нет, с немчурой этим надо сидеть, как матери с новорождённым.

Борька тоже учуял некоторые перемены в привычной для него обстановке. Он то и дело норовил зайти внутрь хибарки, чтобы узнать гостя поближе. Сергей замучился шикать на него, чтобы тот не совал нос не в свое дело. Умный пёс, верный… Но любопытный, как щенок.

Как-то ночью Сергей проснулся от стонов. Немец, весь в поту, бормотал что-то, еле шевеля губами. Одним словом – бредил. Лишь только приблизившись к нему, охотник почувствовал, как его обдало жаром.

Намоченной тряпкой Сергей начал обтирать его лоб, сбивая температуру. Затем попытался напоить его водой, но та почти вся расплескалась по полу.

– Что, паскуда, бредишь… – бормотал Сергей. – Делать мне больше нехер, с тобой возиться. Там кулёмки стоят, обдирать их надо, ан нет… Угораздило тебя, сучёныша, свалиться на мою голову… Когда же ты сдохнешь.

Но немец умирать не хотел. Словно намеренно приглядывали за ним высшие силы, не допуская, чтобы он не сделал последний вздох.

– Ладно, живи, гад… Живи… А там посмотрим…

1

Колоть поутру дрова было его любимым занятием.

Выходя в одном лишь свитере и штанах с колуном в руке, охотник про себя приветствовал зиму, которая давеча его чуть не прикончила. Но Сергей не держал на нее зла. Он давно понял, что зима – это нетерпеливая хозяйка большого дворца: приглашает к себе гостей, показывает свои красоты, но просит не задерживаться слишком надолго, иначе приморозит. Это правило он для себя давно уяснил. Правда, порой приходилось его все же нарушать.

Борька лежал в конуре, наблюдая, как лезвие колуна с лязгом опускается на полено, расщепляя его на две равные половины. Пёс успел поесть и теперь наслаждался утренней зимней прохладой. Даже его брюхо хрюкнуло от удовольствия.

Когда Сергей взмахнул колуном в очередной раз, послышался металлический лязг со стороны хибары, точно на пол упало несколько алюминиевых мисок. Сначала подумалось, что ему это послышалось, но навостренные уши Борьки и повернутая в сторону хижины морда убедили в обратном. Бросив топор на землю, Сергей рванул к хибаре и открыл дверь.

Его гость очнулся. Он сидел на полу и ножом разрезал путы на ногах, каким-то чудом успел освободить себе руки. Сергей выругался про себя за такую опрометчивость: ведь знал же, что гадёныш рано или поздно очнется и первым делом попытается освободиться, но про нож совсем не подумал! Все же с возрастом подобные вещи тяжело учесть, особенно учитывая события последних дней, напрочь заполонивших его голову.

Немец напоминал вора, застигнутого врасплох: глаза сделались большими, руки, орудующие ножом, застыли. Он не дышал и сосредоточенно уставился на него, явно пытаясь понять, что тот задумал.

Глаза Сергея на миг покосились в сторону ружья – оно висело высоко на стене, совсем рядом с немцем. Тот, разумеется, взгляд уловил…

Одним юрким движением немец срезал оставшиеся путы, прокатился, как бревно, к стене и что есть силы ударил здоровой ногой по ней. Через секунду ружье, словно упавшее с дерева яблоко, оказалось в его руках. Все это произошло столь стремительно, что Сергей даже шагу не успел ступить.

– Юрко прокатился, – буркнул Сергей. – У меня Борька так же умеет, когда жрать просит.

– Я не понимаю тебя! – крикнул немец.

Дуло ружья смотрело на Сергея, напоминая о событии минувших дней, когда он чуть не вышиб себе мозги.

– Не понимаю я ни шиша на твоем, ферштейн?

Немец крепче прижал ружье к себе. Лицо его стало злобным.

– Русский?

– Чего говоришь? Русский? – Сергей на мгновение призадумался. – А, ферштейн! Хочешь знать, русский ли я? Ну батюшка русский был, да. Матушка украинка, Полина Григорьевна из Запорожья родом…

– Заткнись! Я не понимаю, что ты говоришь! – крикнул раздраженно немец.

Лицо Сергея сделалось суровее.

– Ты мне голос не повышай, щенок. Я на тебя знаешь, сколько рубах извел? – Сергей пальцем указал на окровавленную ногу. – Теперь ходить всю зиму в одном и том же! Услужил! И вообще, отдай-ка мне мое ружье…

Он сделал несколько шагов к немцу с протянутой рукой и вдруг…

Немец нажал спусковой крючок, но выстрела не последовало. Сергей замер, будто его ледяной водой окатило. С ненавистью он смотрел на светловолосого мальца, осмелившегося нажать на спусковой крючок еще раз, наверняка надеясь, что произойдет чудо и оно выстрелит. Но чуда не произошло.

– Ах ты, сучёнок… Вот она – твоя благодарность?

Сергей выхватил оружие из рук немца и прикладом огрел его по голове.

– Я, может, и старый, и котелок у меня хуже соображает, нежели раньше, – взгляд Сергея в подтверждение этих слов на секунду упал в сторону ножа. – Но я не настолько глуп, чтобы оставлять заряженное ружье возле тебя.

Немец, несмотря на сильный удар в голову, по-прежнему был в сознании. Он попытался дотянуться до ножа, но мгновение спустя закричал, когда Сергей нажал ногой на его рану. Делать это было неприятно, в большей степени из-за того, что он сотворил большую работу с его раной, но только так можно было научить сорванца уму-разуму. Настырный паренек, видимо, понимает только язык насилия.

– Убери ногу, скотина! – ревел он. – Я тебя прикончу! Клянусь богом, я из тебя…

– Не нравится, да? Будешь знать, как вести себя в гостях.

Сергей убрал ногу, схватил немца за шиворот и поволок в сторону двери подвала. Не церемонясь, он сбросил вяло сопротивляющегося юнца вниз, как мешок с картошкой. Тот взвыл от боли, ударившись о деревянный пол.

– Я убью тебя, старикашка! – сквозь зубы шептал он.

– Визжи, визжи, может быть, от этого твоя нога заживёт быстрее.

Сергей достал из выдвижного ящика патроны – еще одна промашка, надо бы спрятать их в более укромное место – и зарядил ружье. Еще он достал новый моток верёвки, благо у него ее было навалом, и спустился в подвал.

– Вон туда, живо! – рявкнул Сергей и дулом ружья указал в сторону деревянного опорного столба.

Немец окинул его грозным взглядом и не двинулся с места.

– Рожу проще сделай и двигай туда, куда я велел, иначе… – ствол ружья уткнулся фрицу в плечо.

Долго уговаривать фашиста не пришлось. Постояв еще несколько секунд перед охотником, демонстрируя свою непреклонность, он все же пошел в сторону столба.