С.Г.Малиновски - Гвардии майор

– …Ну, Исаак, Ты решил? – монах смотрел на молодого человека с легкой улыбкой.

Солнце ещё не взошло, а юноша уже стучал в дверь его комнаты.

– Решать нечего, святой отец! За меня всё решили!

– Зачем ты тогда пришёл?

Исааку показалось, что отец Андре всё уже знает, но не считает нужным показать ему это. Он судорожно вздохнул и ответил:

– Я хочу воплотить в жизнь решение. Только своё, а не отцовское. Я готов ехать с вами отец Андре.

– Похвальное мужество, – монах внимательно смотрел на него, словно пытаясь проникнуть в самое сердце молодого еврея, – но ты всё обдумал как следует? Осознаёшь ли ты все последствия этого шага? Ты ведь знаешь к чему это приведет. От тебя отрекутся родные. Тебя предадут анафеме. Скорее всего, тебя попытаются убить.

– Благодарю вас за поддержку, святой отец, – криво усмехнулся Исаак, – но можете не стараться. Я лучше вас знаю, что мне грозит. Иудеем можно стать, перестать быть им нельзя. Можно только умереть.

– Хорошая идея, я её обдумаю, – кивнул отец Андре.

– Это не идея, – удивленно отозвался Исаак, – это цитата из Талмуда.

– Я знаю. Но для нас это лазейка. Над тем, кто умер, смертные не властны. Но об этом позже. Через месяц или чуть больше я уезжаю. И, как я понимаю, ты по собственной воле едешь со мной.

– Я не откажусь, отец Андре, не надейтесь. К тому же я уже всё решил, и выбора у меня больше нет.

– Выбор есть всегда… – начал его собеседник.

Тут их прервали. К монаху торопливо подошёл какой-то оборванец и, почтительно поклонившись, протянул ему маленький свиток. Едва заметно поморщившись, монах взял послание и небрежно кинул на стол мелкую монетку. Когда тот ушел он прочёл письмо и заметил:

– Твой выбор только что заметно расширился. Теперь тебе предстоит выбирать не только между свободой и общиной, знаниями и догмами, но ещё и между жизнью и смертью. Твой отец, в настоящее время, договаривается с наёмниками. Как ты думаешь, о ком идёт речь?

Юноша побледнел, а монах добавил:

– Если ты не передумал и идешь со мной, я смогу защитить тебя. Но…

– Я согласен! – твердо ответил Исаак.

– Это хорошо. А теперь запомни. Раз ты окончательно всё решил, то с этой минуты ты будешь слушаться меня беспрекословно. Во всяком случае пока не минует опасность. И ещё – не перебивай меня.

Исаак только приложил руку к сердцу и поклонился.

– Идём, – и монах вышел, даже не посмотрев, следует он за ним или нет…

…Исаака спрятали в монастыре, который оказался мощной крепостью. Неведомо от кого собиралась защищаться братия, но, судя по толщине стен, врагов у неё было очень много. Об этом Исаак сказал спутнику, когда они, через тайный ход, вошли в святые стены.

– Будешь смеяться, но врагов у нас действительно много, – неожиданно согласился монах и добавил, – однако, не забывай, когда идёт война каждая крепость на вес золота. А на войне убивают всех. И ни сан, ни звание, ни деньги не помогают. А сейчас – молчи. С настоятелем буду говорить я. И, что бы я ни сказал, ни слова…

…Через два месяца из ворот монастыря выехала карета в сопровождении многочисленной, хорошо вооружённой охраны. Ночь уже вступала в свои права, и людей на улицах почти не оставалось. Немногие запоздавшие прохожие торопились по домам, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому отряд беспрепятственно доехал до ближайших ворот, торопясь покинуть город до их закрытия. Мощные створки с глухим гулом захлопнулись, отрезая Исаака от всего, что он знал в своей жизни.

– Ну, кажется, проскочили, – святой отец, приподняв шторку, внимательно всматривался в темноту. – Можешь вздремнуть, – предложил он юноше, – а я пока поработаю.

Исаак с интересом смотрел на собеседника, точнее туда, откуда слышался его голос. До того памятного дня, когда он покинул дом, ему казалось, что он хорошо знает монаха.

Отец Андре не преподавал в университете, но часто посещал лекции. Не брезговал он и кабачком, где собирались студенты. Там они и познакомились. Он нравился Исааку. Монах был так непохож на правоверных иудеев, впрочем, и на католиков тоже. Он с удовольствием общался с людьми из разных конфессий, говорил всегда легко и свободно. Никогда не отказывался выпить стаканчик вина, спеть веселую песню или принять участие в диспуте. При нём часто говорили весьма необдуманные вещи, но ни к одному из болтунов не были применены никакие взыскания. Это снискало ему доверие и уважение студентов. Исаак же просто влюбился в него. Кроме всего, побеседовав с братом Андре, он понял, что тот знает гораздо больше, чем все профессора вместе взятые. А брат Андре, в свою очередь, узнав, что Исаак хочет стать врачом, на минуту задумался, а затем пообещал помочь, и почти четыре года действительно помогал. Именно благодаря ему Исаак освоил латынь, французский, немецкий и итальянский. Слегка начал разбираться в древнегреческом и, как ни странно, русском. Монах приносил ему книги, которых нельзя было найти ни в одной библиотеке, отвечал на все вопросы, которые возникали у юноши при изучении этих фолиантов, а год назад организовал для своего друга несколько анатомических вскрытий.

– Если не знать, как устроен человек, лечить не сможешь, – пояснил он Исааку. – Ты же пошел в университет потому что тебя не устраивали знания, которые давали твои единоверцы? Хотя, как ты мог уже заметить, в университете тоже много не узнаешь.

Исаак согласился и рискуя жизнью раз в месяц пробирался по ночам в полуразрушенный склеп на старом кладбище, куда отец Андре привозил трупы. Если бы ректор или отец Исаака узнали, чем он занимается, то плохо пришлось бы молодому еврею. Отец, не задумавшись ни на минуту, убил бы его собственными руками. Ректор просто сдал бы инквизиторам. Но всё было прекрасно до того страшного дня, когда ему пришлось делать выбор…

Теперь же, прожив два месяца в монастыре, и, наблюдая за своим товарищем, Исаак уже не знал, верит он ему или боится. Странности начались ещё в обители. Да и сейчас… Ну, как, скажите на милость, можно что-то делать ночью, в тёмной карете. Но, как он уже убедился – можно.

А ещё, откуда брат Андре знал, что убийц не остановят монастырские стены. Но факт оставался фактом. Это произошло…

…Как только в Крвкове узнали, что Исаак ушёл из дома и живёт в монастыре, город забурлил. Никто не сомневался, что молодой еврей решил принять католичество. Мнение горожан об Исааке моментально изменилось в лучшую сторону. Если до этого его просто терпели за деньги отца, то теперь все немедленно открыли в нём целый кладезь истинных добродетелей. Его друзей, которых раньше поносили за непотребное знакомство, теперь превозносили, ставя им в заслугу прозрение иудея. В этой атмосфере всеобщего одобрения, Исаак совершенно уверился, что ему ничего не грозит. И тем более он удивился заметив, что его друг и монахи, проживающие в обители, принялись принимать дополнительные меры предосторожности.