Елена Чумакова - Милинери

В хату вошла Зина, пряча маузер в кобуру. Странное выражение ее лица, от которого у Сони пробежал холодок по спине, сменилось усталой улыбкой.

– Что стоите, гости? Прошу к столу. Умойтесь с дороги, рукомойник в сенях, и давайте ужинать. За трапезой расскажете о ваших злоключениях.

Она сняла папаху и портупею, расстегнула верхнюю пуговицу гимнастерки, женственным движением закинула руки за голову, вытащила шпильки, и черные локоны волной рассыпались по плечам.

Гостей уговаривать не пришлось, вскоре тарелки опустели, разговор после чарочки-другой стал оживленнее. Соня с беспокойством заметила, что Николай не сводит глаз с разрумянившегося лица ее бывшей одноклассницы, вспомнила, как увлеченно вальсировал он с ней на выпускном балу. На душе стало как-то неспокойно.

– Ну что же, день был нелегким, пора отдыхать, – закончила разговоры Зина.

– Переночуете на сеновале, а утречком дам вам телегу, конвой, проводят до самой Ялты. Крым сейчас, наверное, единственное безопасное место в России-матушке, где сохранились закон и хоть какой-то порядок. Там переживете смутные времена, пока разгоним бандитов всех мастей.

На улице быстро темнело. Сонечка поразилась величине и яркости звезд, сиявших, словно россыпь бриллиантов на темно-синем бархате ночного неба. Полная, непривычно огромная луна освещала белые хаты. Свежий ветерок, напоенный ароматом степных трав, холодил раскрасневшиеся щеки. Завороженная красотой южной ночи Соня не сразу обратила внимание на выезжающую со двора телегу, покрытую рогожей. Из-под рогожи безжизненно свешивалась рука в знакомом оранжевом рукаве…

Усталость этого долгого дня взяла свое. Несмотря на все переживания, на колкость сухого сена и запах чужого тулупа, которым ей пришлось укрыться, Сонечка заснула быстро. Сквозь сон услышала, как соскользнул с сеновала Николай, как скрипнула дверь сарая. «По нужде, наверное, вышел…» – подумала, и тут же, как в омут, провалилась в сон.

Мерно поскрипывала задняя ось телеги. Это поскрипывание и однообразие бескрайней как море ковыльной степи навевали дремоту. Казалось, телега, словно лодка, плывет по гонимым вольным ветром серебристо-белесым волнам. Осинцевы ехали уже пару часов, но пейзаж вокруг почти не менялся, только солнце поднималось все выше, проглядывая сквозь рваные тучи.

Издалека донеслось курлыканье журавлей.

– Смотри, смотри, вон они летят! – воскликнул Петя, вглядываясь в небо из-под руки.

Соня тоже подняла голову. Большой нестройный клин двигался куда быстрее их маленького обоза, оглашая окрестности мелодичным криком. Проводив птиц взглядом, Петя сказал с завистью:

– Хорошо журавлям, не нужны разрешения, паспорта, билеты, и вообще транспорт, взмахнули крыльями и полетели, куда душе угодно. И нет им преград! Вот бы и человек так!

Соня только вздохнула в ответ. Она с беспокойством поглядывала на старшего брата, тот ехал верхом рядом с телегой, и голова его то и дело склонялась на грудь. Соню с утра волновал один вопрос, который она никак не решалась задать Николаю. Впрочем, ответ на него был и так очевиден.

– Николенька, ты бы прилег в телегу, да подремал, а то ведь того и гляди, упадешь с коня. А я вместо тебя верхом проедусь, – предложила она.

– Ну куда тебе, ты ведь у нас «баба на сносях», – подначил сестру Петя.

– Что ты болтаешь?! – сердито обернулась к сыну Мария Феоктистовна.

– А что я? «Ейный законный муж» так сказал, – рассмеялся Петя, кивнув на старшего брата.

Сегодня, когда опасность миновала, вчерашний инцидент в поезде казался молодежи не столько страшным, сколько забавным. Николай тоже усмехнулся. Он последовал совету сестры, но уступил коня не ей, а Пете, сам растянулся на соломе, застилавшей дно телеги, и почти сразу заснул. Соне пришлось смириться, хоть и очень хотелось поменять тряскую телегу на вольного скакуна. Да и то сказать, в юбке ехать верхом, да еще в мужском седле, неловко.

Однако выспаться Николаю не удалось – впереди показался скачущий во весь опор всадник. Двое верховых, сопровождавших Осинцевых, забеспокоились.

– Видать Рябов на бандитский разъезд наткнулся… Сворачивай в балку!

Возница, привстав, торопливо завернул лошадь, настегивая ее вожжами. Телега запрыгала по кочкам, съезжая в ближний овраг. По его дну протекал ручей, берега которого заросли ракитой, там и схоронились путники. Мужчины, похватав оружие, залегли по верхнему краю оврага, затаились в траве. Время в тревожном ожидании тянулось медленно. Наконец вернулся дозорный, потолковав с сопровождающими, вновь поскакал вперед. Небольшой отряд выбрался из оврага и, нахлестывая коней, поспешил вслед за дозорным.

– Нам бы только до Платоновки добраться, там белоказаки. Ни красные, ни зеленые, ни черносотенцы туда не суются. А дальше уже свои. Считай, в безопасности, – пояснил Осинцевым возница.

Поздно ночью небольшой отряд въехал в Ялту. Соня проснулась от цокота копыт по мостовой. Серебряный диск луны освещал спящие дома, в темных кронах деревьев настойчиво пиликали цикады. Она с наслаждением вдохнула свежий запах моря, прислушалась к доносившейся издалека музыке. Особая атмосфера южного города напомнила ей детство, поездку с семьей в Крым. На минутку к ней вернулось прежнее ощущение беззаботности, но вид вооруженных всадников и телеги вместо экипажа напомнили о действительности.

Остановились на постоялом дворе на окраине Ялты. Сонная хозяйка, прочитав записку, переданную ей Николаем, с ворчанием развела Осинцевых по свободным комнатам.

На рассвете Соню разбудил тихий стук в дверь. Ей казалось, что она всего лишь на минутку задремала, а уже за окном занимался новый день.

– Сестренка, открой! – послышался за дверью шепот.

Соня накинула на плечи платок и босиком пробежала к двери. Николай был полностью одет, словно и не ложился.

– Соня, я зашел попрощаться. Возвращаюсь в отряд.

– Я так и думала. Догадывалась, что ты так решил. Это из-за Зины?

– Нет… точнее, не только из-за нее. Не могу больше сидеть в сторонке, когда другие, даже девушки, сражаются за Отечество. Пойми, я военный и мое место там, ни на что другое не гожусь.

– А как же мы? Родители, я, Петя? Он только тебя и слушается.

– Родителям все объяснишь сама, не хочу слез. А Петька еще, чего доброго, увяжется за мной. Что ему там делать, неумехе? Подстрелят в первом же бою. Ты вот что… найди недорогую съемную квартиру, подальше от набережной, а адрес оставь хозяйке постоялого двора, она наш человек. При случае навещу вас, постараюсь передавать с оказией деньги, письма. А ты работу поищи и брата к делу пристрой, пусть привыкает заботиться о семье, чтобы на дурь времени не оставалось. В Ялте сейчас более-менее безопасно, поживите пока, а дальше видно будет, что делать. Разузнай в порту, как можно выбраться в Европу, подготовьтесь к отплытию. Ну, все, мне пора, сестренка. Храни тебя Господь.