Елена Чумакова - Милинери

А между тем, время неумолимо шло, с каждым часом приближая отъезд брата на фронт. Все домашние буквально не отходили от Николя ни на шаг, стараясь сделать его пребывание дома как можно приятнее и комфортнее, а ему от этого становилось только тяжелее, думалось, что, может быть, он видит родные лица, родные стены в последний раз. Соне хотелось поймать время за хвостик и удержать, чтобы не бежало так быстро. Она все расспрашивала брата о Сереже, каким он был в повседневной жизни, в сражениях.

– Да зачем тебе это знать? – вздыхал Николай, – нет его больше, смирись с этим.

– Хочу сберечь хотя бы память о нем, понять, какой была бы наша семейная жизнь. Теперь уж мне не суждено быть счастливой. Никого больше я не полюблю так, как его, – горестно вздыхала Соня.

– Ты эти мысли брось! Девятнадцать лет! Все еще у тебя будет, и любовь, и семья, и детишки. Когда-то же эта война проклятая закончится.

– Нет, ничего уже не будет…

– Это у Сержа уже ничего не будет. И у тысяч других, убитых. А ты живая! Значит все еще впереди. Живи за себя и за него.

Николай погладил пушистую, низко склоненную голову сестры:

– Остригла косу, изменилась, повзрослела… Береги себя, сестренка. За родителями присматривай, постарели они за этот год. И за Петькой смотри в оба! Как бы не удрал на фронт. Они в этом возрасте все «герои».

День отъезда Николая стал одним из самых тягостных в жизни семьи. Да еще Петя усугубил ситуацию, заявив, что тоже собирается отправиться на войну вместе с братом, а если Николай его с собой не возьмет, то он сбежит из дома и доберется до фронта сам. Матушка схватилась за сердце, Агаша побежала за сердечными каплями. Пришлось старшему брату объяснить как можно строже:

– Твое дело – закончить лицей, да получить хорошую специальность, только тогда от тебя будет толк. А недоучкой ты сгодишься разве что в солдаты, и то до первого боя. Убьют, вот и весь прок. И вообще, пока меня нет, ты остаешься главным защитником в семье, отвечаешь за родителей и сестру. Что будет с ними, если ты их бросишь и сбежишь?!

Этот инцидент несколько отвлек домочадцев, пока все ахали вокруг Пети, Николай покинул дом.

После отъезда брата, Соня ходила сама не своя. Спасала служба, в редакционной суете она забывалась, отвлекалась от своей беды. Работа оказалась важной еще в одном аспекте: ее заработок становился все более заметным подспорьем для семьи. Ручеек доходов от имения становился все более тонким. Прежнего, надежного управляющего забрали в армию, в интендантскую службу, а новый жаловался на катастрофическую нехватку рабочих рук, на повсеместное недовольство и неподчинение не только крестьян, но даже баб. Арендную плату собрать не удавалось. Крестьяне деревни Якушино самовольно распахали Алешкинский луг, в березовой роще обнаружены вырубки, а кто это сделал, дознаться не удалось. Решено было, что семья, кроме Софьи с Агашей, переберется на лето в свое псковское гнездо, в надежде, что с хозяйским приглядом дела поправятся, да и жизнь в имении куда дешевле столичной.

Однако уже к августу Осинцевы вернулись в Петроград. В соседнем уезде крестьяне запалили помещичью усадьбу, оставаться в имении стало небезопасным. Павел Николаевич недоумевал: он славился своими либеральными взглядами и всегда ладил с окрестными крестьянами. И церковно-приходскую школу в селе открыл, и амбулаторию организовал, крестьяне относились к нему с уважением. Но и он почувствовал, как накаляется недовольство среди народа. Местный урядник сетовал, что появились в деревнях какие-то личности, раздают газетки, брошюрки, смуту в умах сеют.

Жизнь становилась все более непредсказуемой и непонятной. Петроград захлестнули беспорядки. По дороге на работу Соня часто натыкалась на демонстрантов, несущих плакаты «Хлеба!», «Долой войну!», «Долой самодержавие!». Она бы и сама пошла с плакатом «Долой войну!», но не представляла себе, как можно прекратить войну, навязанную врагами Отечества, а забастовку на оружейном заводе считала преступлением перед теми, кто сражается на фронте. Воспитанная для совсем другой жизни, она плохо понимала нынешнюю.

Как-то Софья зашла в комнату брата в поисках чистой тетрадки. Пети не было дома. Она с беспокойством подумала, что брат стал часто куда-то пропадать. Заметила уголок газеты, торчащей из-под подушки, это оказалось эсеровское издание «Воля народа», там же лежала брошюра «Программа партии Социалистов-революционеров». Соня в растерянности опустилась на постель. Так вот чем заняты мысли и время брата, а она-то все еще считает его ребенком! Об эсерах она знала только то, что они убили дядю императора, покушались на самого императора, обвинялись во многих других политических убийствах. Именно они подстрекали к крестьянским волнениям, поджогам усадьб. Ей стало страшно: что может быть общего у Пети, доброго домашнего мальчика, с этими ужасными людьми?!

Софья решила не пугать родителей, а самой поговорить с братом, вразумить его. Но разговор не получился, Петя неожиданно резко ее оборвал.

– Что ты в этом понимаешь? А не понимаешь, так и не лезь! Я вырос, сам разберусь, что к чему. И нечего рыться в моих вещах! Будешь мне препятствовать – уйду из дома.

Вот тебе и милый мальчик! Петя повзрослел, и с этим придется как-то считаться – поняла Соня. Еще одной тревогой в ее сердце стало больше. Был бы Николай дома, он бы сумел удержать брата.

Продрогшим ноябрьским утром, придя в редакцию, Софья сняла манто, отряхнула капли дождя, и собиралась пристроить сушиться зонт. Взгляд скользнул по кипе свежих газет и зацепился за заголовок «Подвиг сестры милосердия Ольги Чекмаревой». Забыв про зонт, Софья схватила газету. На карандашном рисунке была изображена девушка в черном, прихваченном под подбородком, платке, бегущая в окружении солдат на немецкий окоп. Ниже Соня прочитала следующее: «В августе 1916 года девица Ольга Чекмарева, невзирая на протесты родителей, отправилась на фронт санитаром 63 Петроградского полка. За три месяца боев девушка вынесла из-под огня свыше пятисот раненых сослуживцев, в том числе и командира полка полковника Н. Н. Берга. В тяжелом бою под Луцком в 7 роте, где Ольга служила санитаром, были убиты все офицеры. Дрогнув, солдаты начали отступать. Вдруг из окопа поднялась Ольга.

– Куда же вы, здесь же раненые! – крикнула она и бросилась в бой. Солдаты повернули за ней. Атака перешла в рукопашную, немцы обратились в бегство. Бой был выигран, но сама сестра милосердия погибла, ее скосило пулеметной очередью. За этот подвиг Ольга Чекмарева представлена к боевой награде – Георгиевскому кресту, посмертно».

Соня сидела, словно оглушенная, вновь и вновь перечитывая газетные строчки. Финальное «посмертно» царапало взгляд и сердце. Оля… Оленька, ее институтская подружка, милая девушка с глазами олененка. Перед внутренним взором встала тоненькая барышня в белом платье, вальсирующая с кавалером. Разве можно было представить ее ведущей за собой солдат в атаку на вражеские окопы?!