Анри де Кастри - Маркиза де Помпадур

Пока во всех французских храмах служили молебны в честь побед короля, госпожа д'Этиоль поселилась в деревне у своего дяди де Турнема. Но слухи об ее романе поползли по Парижу, и ее уже заранее наградили титулом и именем, которые еще не были ей пожалованы. Повсюду начали распевать глумливые песенки, первой из которых, вероятно, была эта:

Во время кампании Людовик XV каждый день писал своей любовнице. Письма пересылались в Этиоль через посредство Пари де Монмартеля.

На следующий день после взятия Гента Людовик отослал Жанне-Антуанетте жалованную грамоту, делавшую ее маркизой де Помпадур, и отныне обращался к ней лишь по этому новому имени и титулу.

Когда грамота прибыла в Этиоль, там находился Вольтер, и сей документ вдохновил его на создание посредственного стихотворения, которое композитор Жан-Филипп Рамо затем положил на музыку.

Людовик XV и дофин вернулись в Париж 7 сентября. Улицы были празднично украшены, весь двор собрался в Тюильри. Король поцеловал королеву, какое-то время с ней поболтал, затем скрылся в своих апартаментах и не показывался весь вечер, пока королева вместе с дофином и его супругой публично играла в лото.

На следующий день король с большой торжественностью посетил собор Парижской Богоматери, затем получил поздравления рыночных торговок, а вечером все отправились в ратушу, где для королевской семьи были приготовлены пять разных покоев. Состоялись фейерверк, далее концерт и в заключение, около десяти часов, – ужин. Король и королева сидели во главе стола, накрытого на пятьдесят персон, дофин – справа, дофина – слева; все приглашенные были дамы. Подали ровно сто блюд; ужин под музыку продолжался два с половиной часа.

Других придворных оставили одних в прочих залах ратуши. Маркиза де Помпадур заказала прекрасный ужин в одну из верхних комнат, компанию ей составили кузина д'Эстрад, мадам де Сассенаж, дядя Поль Ле Норман де Турнем и родной брат Франсуа Абель.

Хотя госпожа де Помпадур ни в коей мере не являлась титулованной фавориткой, к ней относились с большим почтением, и герцог де Жавр, губернатор Парижа, который сообщал ей в предыдущие дни обо всех приготовлениях, часто наносил ей визиты вежливости.

Король вернулся в Тюильри в два часа ночи, проехавшись по празднично освещенным улицам Парижа. На следующий день он принял благодарность города за оказанную честь; после обеда выслушал торжественные речи палат Верховного суда и Французской академии. Затем все отбыли в Версаль, а король Станислав приехал из Трианона поздравить зятя с военными успехами.

По окончании празднеств королевский двор был озабочен только одним событием, о котором говорили уже довольно давно: представлением маркизы де Помпадур. Оно состоялось 14 сентября, однако за четыре дня до этого, когда королевская семья возвращалась в Версаль, берейторская карета тайно доставила в замок двух женщин, которые отныне станут там жить, – графиню д'Эстрад и маркизу де Помпадур. Та без колебаний отправилась в покои, приготовленные для нее в аттике над большими апартаментами. Со следующего дня король обедал там наедине с маркизой.

День представления вызвал большой ажиотаж. Вновь прибывшую гостью провели к герцогине де Люинь, фрейлине королевы.

Церемония была назначена на шесть часов вечера. Собрался весь двор, надувшийся от злости, желая взглянуть на мещанку, ставшую маркизой.

Принцесса де Конти, согласившаяся за плату (она вечно была в долгах) представить Жанну-Антуанетту, вошла первой, за ней следовали ее фрейлина и три другие дамы в парадных туалетах и увешанные бриллиантами. Это были госпожи де Шо-Монтобан, д'Эстрад и де Помпадур.

Принцесса произнесла положенные слова, и маркиза де Помпадур сделала три реверанса, требуемые по протоколу. Король был в явном замешательстве, и беседа получилась недолгой.

Затем дамы удалились, чтобы направиться к королеве, а от нее – к дофину и его супруге.

Герцогиня де Люинь находилась подле Ее Величества, чтобы поддержать королеву в столь тягостных обстоятельствах. Люинь оставил короткий рассказ о визите к Марии Лещинской.

«На представление королеве собралось немало народу, и весь Париж занимало то, что скажет королева маркизе де Помпадур. Пришли к заключению, что Ее Величество будет говорить только о роскошном наряде маркизы – обычном предмете беседы для дам, когда им нечего сказать друг другу. Королева, знавшая о том, что Париж уже продумал ее речь, по этой самой причине сочла нужным говорить о чем-нибудь другом. Она знала, что маркиза виделась в Париже с госпожой де Сессак, и была весьма рада о ней упомянуть. Не знаю, услыхала ли мадам де Помпадур то, что ей говорили, ибо королева произносит слова довольно тихо; однако она воспользовалась моментом, чтобы заверить королеву в своем уважении и желании ей понравиться. Супруга Людовика выглядела вполне довольной речами маркизы де Помпадур, а присутствующие, не пропускавшие ни единой мелочи из этого диалога, утверждали, что он был довольно долгим и состоял из двенадцати фраз».

Было отмечено лишь одно небольшое происшествие: чтобы прижать к губам край платья королевы, явно взволнованная маркиза, снимая перчатку, потянула ее с такой силой, что порвала браслет, упавший на ковер.

Как только миновал этот тяжелый день, придворные радостно предались злословию о самозванке. Утверждали, что она глупа, и, играя на ее прежнем имени – д'Этиоль, – прозвали ее «бестиоль» [9] Bestiole (фр.) – козявка. . Однако завистники поплатились за свои шутки; им пришлось склониться перед волей короля и терпеть ту роль, которую теперь играла простолюдинка, получившая место, титул и права, допускавшие ее в общество подлинной аристократии.

Сразу же после представления король, желавший отдохнуть от ратных трудов, а еще более – воспользоваться одиночеством, благоприятствовавшим его новым любовным утехам, отправился в Шуази; этот замок был некогда куплен для госпожи де Вентимиль, там торжествовала герцогиня де Шатору, а на охотах в окрестностях Шуази была замечена госпожа д'Этиоль.