Юрий Вылегжанин - Отец и сын

26

Реальный процесс обучения грамоте Алексея Петровича и его фактического воспитания держали в своих руках совсем другие люди: Вяземские – Никифор, Сергей, Лев, Петр и Андрей, и Нарышкины – Василий и Михаил Григорьевичи и Алексей и Иван Ивановичи.

В этом своеобразном кружке не могли остаться без места и лица духовные, из которых ближе всего к Алексею стояли: Верхоспасский протопоп Яков Игнатьев, ключарь Благовещенского Собора Алексей, а также священник Леонтий Мельников, который считался официальным духовником царевича.

Все эти люди вкупе исполняли некое двуединое дело. С одной стороны – поддерживали в ребенке добрую память о матери, которая, конечно, страдает невинно, а с другой стороны, – исподволь настраивали Алексея против отца.

То была тонкая, даже, если угодно, филигранная работа, растянувшаяся на долгие годы, и настолько конспиративная, что весь её масштаб и цели открылись Петру только в начале 1718 года. Хотя, правду сказать, говорить об организованной и мощной оппозиции Петру – и тогда, да и позже – не приходится. Уж больно страшен и безжалостен был Петр в своих отместных действиях! Подумать только: ведь сам головы рубил!

Поэтому, оппозиция хотя и была, но твердой и определенной цели, авторитетных и эффективных руководителей и достаточных денег на нужные дела – не имела. Больше надеялись на случай; больше ограничивались разговорами на тему: «Что будет, если…»

27

Когда уже Великое Посольство готово было пуститься в дорогу, то есть в конце февраля или в самом начале марта 1697 года, в своем доме на Шаболовке полный стрелецкий полковник, думный дворянин и, добавим еще, давно обрусевший немец, и тайный горячий сторонник Милославских и Софьи Иван Елисеевич Циклер, будучи в предельно плохом настроении, принимал в гостях пятисотенного Стременного стрелецкого полка Лариона Елизарьева.

Плохое настроение Ивана Циклера объяснялось очень просто. Еще в ноябре прошлого года он получил царский приказ отправиться на строительство города Таганрога и далее остаться там со всем полком в качестве части гарнизона.

Иван Цыклер был в отчаянии. Ему не хотелось уезжать из Москвы, но он хорошо понимал, что пересилить царя, который стремился освободить Москву от ненавистных стрельцов, отправить их подальше от столицы, невозможно, сколь ни оттягивай всеми правдами и неправдами исполнение приказа. Уезжать – не миновать.

Полковник вопрошал Елизарьева с надеждою:

– Ныне Великий Государь едет в иные земли… А ну, как с ним что случится – кто тогда Государем будет?

Ларион Елизарьев на тот вопрос ответствовал так, что не подкопаешься: «У нас есть Государь царевич…».

Тогда Иван снова сказал:

– В то время – кого Бог изберет, а тщится и Государыня в Девичьем монастыре…

По всему видно, что хозяин гостю вполне доверял. И, надо сказать, напрасно доверял. Потому что Ларион после этого разговора сделал донос куда следует и завертелось «дело Цыклера». По делу обезглавили вместе с Цыклером шестерых, но вот что интересно: в ходе розыска выяснилось, что полковник на свою голову разговаривал еще и с Алексеем Прокофьевичем Соковниным, известным боярином и упорным раскольником. И в том разговоре уже обсуждалась не надежда на случай, а действия, если Государь будет убит.

На вопрос Цыклера: если удастся убрать Государя, – кто «будет на царстве»? – Соковнин ответил:

– Чаю, они возьмут по прежнему царевну, а царевна возьмет царевича, и как она выйдет, она возьмет князя Василия Васильевича Голицына и князь Василий по-прежнему станет орать».

В этой тираде для автора, пожалуй, все ясно, кроме одного слова. Что значит «орать»? Думается, что, по крайней мере, в данном случае – отнюдь не «кричать». Есть и еще у этого слова смысл – «пахать». В понимании Соковнина, видимо, «работать», «трудиться».

28

Итак, главной фигурой во всех этих надеждах на случай оставалась опальная царевна Софья Алексеевна. Вырисовывается и основная идея: если Петр будет убит, то власть берет Софья, на престол садят номинальную фигуру – царевича Алексея, а регентша назначает первым министром Государства своего доверенного В.В.Голицына, которому когда-то сама определила должность и титул: «Царственных Больших Печатей и государственных великих посольских дел оберегателя».

А теперь – давайте-ка поразмыслим.

Вопрос такой. Могли ли противники Петра думать над тем, как взять власть в свои руки в то время, когда царь находился за рубежом? Думается, что да. А если да, то тогда еще один вопрос: «Почему они не попытались сделать это дома?».

А почему не пытались… Пытались… Расчет был, например, на толпу, которая могла задавить царя, или на пожар…В Москве Петр любил бывать на пожарах, распоряжаться людьми. Предполагалось, что в это-то время и мог явиться случай в толчее, в толпе, либо выстрелить в царя, либо попытаться заколоть его ножом. И пожары были, и толчея на них была… Случая не было. Потому что князь-папа – Федор Юрьевич Ромодановский шанса не дал.

Вопрос третий. А готовилось ли реально убийство царя за рубежом?

Отрицать саму возможность подготовки такого покушения мы не можем. Почему? Потому что убийство царя за рубежом решало бы проблему даже лучше, чем аналогичное действо внутри страны. И, прежде всего, потому, что немедленный розыск там нельзя было провести с той свирепостью и в тех масштабах, которые обычно приносили успех дома. Это не могли не понимать враги Петра. Но для этого они должны были найти и подготовить убийцу, а также создать ему группу прикрытия. Думается, что даже после того, как нашли бы исполнителя и создали группу, далее все равно возникли трудности, которые очень нелегко было преодолеть. Потому что нужно было внедрить этих людей в состав Великого Посольства, а это была задача в высшей степени сложная, если вообще решаемая.

29

Дело в том, что состав Посольства, скорее всего, комплектовался только из твердых сторонников Петра. Каждая кандидатура смотрелась индивидуально, и при малейших сомнениях – отводилась. Ибо, как следует предположить с большой степенью вероятности, в Петровском окружении вполне могли допускать, что противники царя будут пытаться внедрить своих людей, способных на черное дело.

Конечно, все это не более, чем гипотеза. Если бы попытка убийства Петра в то время действительно была, то в процессе розыска, после возвращения царя из-за рубежа, она, эта попытка, конечно же, была бы розыскана и исследователи об этом бы знали. Стало быть, таких людей в составе Великого Посольства не было, и они специально не готовились. Так что ли?

Не будем торопиться. Потому что один человек все-таки был. Это Александр Васильевич Кикин – один из знаменитой группы волонтеров. Во всем «деле царевича Алексея» он стал одним из главных вдохновителей и организаторов, если не самым главным. Но это – позже. И если бы ему кто-либо по пути в Европу вдруг взял бы, да намекнул только хотя бы, что он, Кикин, будет в 1718 году колесован за попытку спрятать в Австрии царевича Алексея Петровича, он посчитал бы такого провидца провокатором и потащил бы его к бомбардиру Петру Михайлову – разбираться.