Николай Ильинский - Ветвь Долгорукого

– Я не брошу Десимуса в беде, – решительно ответил Олекса.

– Я ждал такого ответа, – обрадовался Ибрахим. – Вам надо переодеться в арабское, иначе как лечить твоего друга? Мы тайно уйдем в Египет, там есть хорошие лекари…

Помещение, где лежал раненый, было просторным и светлым. В открытые окна свежей прохладной струей лился воздух. Какие-то незнакомые люди в тюрбанах подходили к Десимусу, молча осматривали его и уходили. Не уходил только Олекса. Он сидел у постели раненого друга, подносил ему воды, когда тот просил, приподнимал Десимусу голову и поил его. Второй раз в жизни Олекса так ухаживал за больным: первый раз за умиравшим отцом, а теперь вот за латинянином.

В помещении было тихо. Сюда не доносился гул войны, видимо, ассасины далеко отошли от осажденного города. «Как там Огюст де Пуссе, – думал Олекса, – ворвался ли он в Баниас и не сшибает ли головы своим мечом с побежденных?» И ему становилось дурно, тошнило при одной мысли, что где-то льется чья-то невинная кровь.

– Странно, Олекса, – вдруг среди тишины услышал он голос Десимуса.

– Что странно? – мотнул головой задремавший Олекса, удивленный и обрадованный тем, что Десимусу, наверно, стало легче.

– Я не раз умирал на сцене. – Десимус глубоко вздохнул, поморщился, заметно было, как ему больно. – На сцене умираешь, но живой, а здесь живой, но умираешь… А жить так хочется… Рим бы увидеть… Театр… Я ведь не все роли еще сыграл…

– Будешь жить, Десимус, будешь… И не говори, что умираешь… Рану твою залечат! Арабские лекари… У-у! Волшебники!..

– Не думал я, Олекса…

– Что не думал, что?.. Молчи, береги силы, – видел Олекса, как меняется в лице Десимус, как бледнеют и холодеют его руки, как сохнут губы. – Воды хочешь? – поднес кружку с водой к его рту. – На… пей… Держись, Ибрахим обещал найти хорошего лекаря…

В тот же день произошла встреча с Абу-Муазом, который виновато смотрел на Олексу и едва заметно улыбался. С минуту они молча стояли друг против друга. Затем араб широко развел руками и тихо сказал:

– Виноват… Аллах меня накажет…

– Ладно, – махнул рукой Олекса, – кто старое вспомянет, тому глаз вон… Мне теперь не до обиды, мне друга спасать надо… Умрет же!..

– Хороший друг? – спросил Абу-Муаз и быстро поправился: – Разумеется, хороший: на войне дружба особенно скрепляет сердца людей…

– Да, я за него готов жизнь свою отдать! – почти воскликнул Олекса. – Почтенный Абу-Муаз, помогите найти такого лекаря… такого… Чтобы он все сделал… А я в шахматы играть буду, всех обыгрывать… Только поверьте мне…

– Верю, верю, – кивнул Абу-Муаз. – Тогда надо торопиться… Я слыхал о таком лекаре… Его зовут Абу Имран Муса ибн Маймун ибн Абд-Алла аль-Курдуби аль-Яхуди… О нем рассказывают чудеса!.. Волшебник!.. Но только живет он далековато, в Фустате… Пусть только друг твой вынесет тяжесть дороги… Да, и еще… Эй, Ибрахим! – вдруг позвал он слугу. – Надо придумать ему арабское имя, Олекса не пойдет, – сказал он Ибрахиму, когда тот подошел к нему.

– Какое же? – пожал плечами Ибрахим. – Имен много…

– Попроще надо, чтобы Олекса не путался… Например, Али! Имя распространенное и святое… Так звали мужа дочери Фатимы, который пал жертвой неверных… А вот имя отца?

– Имя отца труднее выбрать, – покачал головой Ибрахим.

– А пусть-ка он твое имя возьмет, – неожиданно предложил Абу-Муаз ошеломленному слуге. – У тебя нет детей, нет сына… Пусть он будет твоим сыном: Али ибн-Ибрахим!

– Не знаю, уважаемый кади…

– Олекса, ты согласен?

– Согласен!.. И запоминать долго не надо: Али ибн-Ибрахим!

– Ну, вот, ты и нашел своего отца, – улыбнулся Абу-Муаз и хитро подмигнул слуге.

– И я не против, – развел руками Ибрахим, словно пытаясь обнять свалившегося с неба сына.

– Тогда в путь! – серьезным тоном сказал Абу-Муаз. – Помоги нам, Аллах!

Фустат – небольшой город, находился рядом с Каиром. В нем и жил известный в стране личный лекарь могущественного правителя Египта, визиря ал-Фадила. Десимус был еще жив, в нем еще теплилась искорка надежды на выздоровление. Однако выйти на спасителя-лекаря не так-то было просто: охрана и самого лекаря и еще более визиря близко никого не подпускали. Подключался Абу-Муаз, выливал на уши охранников потоки ласковых, убедительных слов, зажигал улыбками нимбы над их головами, сулил от самого Аллаха воздать счастье не только им самим, но и их верным женам и умным детям, применял «тяжелое оружие» – динары. Казалось, деньги сами летели к охране и липли к их жадным рукам, но не тут-то было. Каждый охранник мысленно взвешивал на одной руке динары, на другой – свою голову – голова перевешивала. Беспощадный меч ал-Фадила грозно целился в их шеи. Теряя вместе с каплями обильного пота последние капли надежды, Олекса кругами ходил вокруг очередной смены караула у высокой изгороди широкого двора знаменитого лекаря, пока его не остановили:

– Ты опять что-то тут высматриваешь, а? – подошел к нему один из вооруженных охранников. – Хочешь попасть в гости к Маврану ибн-Худжару? Так я не советую – с живого шкуру сдерет!

– Да я… я друга, – стал бормотать оробевший Олекса.

– Что там такое? – вдруг услышал он голос другого караульного. Что-то было очень знакомым в этом голосе.

– Все время вертится здесь, задумал что-то…

Олекса и второй караульный долго и молча смотрели, стоя друг против друга.

– Да ты ли это, Олекса? – первым прервал молчание караульный.

– Ян, Ян, это ты! – обрадовался Олекса, хватая Яна за руки.

– Олекса!.. Свой, свой, – сказал Ян напарнику. – Олекса, ну, рассказывай, как тебя сюда занесло… Давно из Иерусалима?.. Отойдем в сторонку…

Говорил больше Олекса. Кратко рассказал о своем пребывании в городе Давида, о вступлении в армию короля Амори, о походе, ранении друга. И теперь его больше всего тревожило состояние раненого Десимуса.

– И зови меня не Олексой, а Али ибн-Ибрахимом…

– А я вот Яном так и остался, – улыбнулся Ян. – Так как же тебе помочь… Церберы визиря ал-Фадила не пустят к Рабби Моше бен Маймону…

– Не к нему мы пришли, – запротестовал Олекса, – мы к лекарю… Как его? Очень длинное имя…

– К нему, к нему… Его еще и проще зовут – Рамбам… Помнишь, я тебе рассказывал про Маймонида? Это он и есть… Великий человек! – с откровенной гордостью воскликнул Ян. – Моше бен Маймон являлся выдающимся философом, кодификатиором Торы, богословом-талмудистом, раввином, разносторонним ученым, врачом. – Я у него служу! – закончил рассказ о своем покровителе Ян.

– Так помоги нам, – взмолился Олекса, указывая на подошедших к ним Абу-Муаза и Ибрахима. – Десимуса спасти надо…

– Как же, как же, – тер ладонью лоб Ян, и вдруг к нему пришла счастливая мысль: – Иосиф бен Иеуда, лучший и любимый ученик Рамбама… Потолкую с ним, ждите…