Ярон Юхансон - Нулевой пациент

Свадебная церемония поражала своей пышностью и строгим торжеством. Впереди объединенного свадебного кортежа – пешего, автомобильного и конного – шли девочки в белых платьях с разнообразными цветами, редкими и полевыми. У входа в церковь молодожёны символически перепрыгнули через низенькую скамейку. Отец Оливер повел их к алтарю. Следом шли родители Питера и Мери, шаферы, друзья и родственники, съехавшиеся со всей Англии. Весь обряд венчания сопровождался пением церковного хора. А после церемонии, дождавшись, когда отобьют куранты, все выходили из церкви, Питера и Мери под божественные звуки органа осыпали лепестками роз, горчичными зернами и конфетти.

– Ты даже не представляешь, как я тебя люблю! – Не скрывая своего счастья, промолвила невеста.

– И я люблю тебя больше всего на свете, – ответил жених.

– И я люблю вас обоих, – обнимая их за плечи, выразился Джесси, исполнявший на свадьбе роль шафера.

Затем они все вместе отмечали торжество в родовом поместье Стоунов. Главным украшением стола для гостей был большой многоярусный торт-кекс, оставшиеся куски от которого потом по традиции бережно хранились несколько месяцев. Но вначале, перед «свадебной трапезой» молодые элегантно исполнили первый танец молодоженов. В меню входила баранина с тушеными овощами, шампанское, белое и красное вино. Перед сном молодым было предложено выпить медовый напиток. Для благополучного зачатия. И они с удовольствием выполнили этот ритуал, выпив по целой чаше.

Подарков было так много, что они заняли целую комнату. И не распаковывались потом весь медовый месяц. Лишь в конце октября Мери и Питер занялись их осмотром. Вскрывали коробки, развязывали свёртки, писали в ответ открытки с благодарственными словами. В свадебное путешествие они отправились во Францию на Лазурный берег, где провели две недели на берегу моря, а потом еще на две недели уехали в Париж. Перед отъездом заботливая миссис Анна Стоун напутствовала сыну: – «Тщательно все проверь, чтоб ничего не забыть, и зонтик тоже! Погода ты знаешь какая капризная». А Мери она сказала: – «Будьте осторожны, дорогая, когда вы переходите дорогу, ты же знаешь, они там, на материке ездят по неправильной стороне. А переходя дорогу, сначала смотрите вправо, а дойдя до середины – влево!» Вернулись в самом конце октября. Для них уже было обустроено левое крыло родового поместья Стоунов.

После вечернего чаепития, Джесси, когда родители вышли из гостиной, отлучился, но вскоре вернулся. Да не один. В руках он держал деревянный ящичек. Сюрприз.

– Еще один подарок, – сказал он. – Потом вскроете.

– Интересно, что нам приготовил этот милый ворчун? – Спросила Мери, когда они остались вдвоем.

– Сейчас посмотрим, – отозвался Питер, вскрывая крышку.

На свет явилось чучело черного ворона. Того самого, которого когда-то подстрелил в солнечный полдень Питер. Таксидермист постарался придать ему безобидный вид.

– Какая прелесть! – Воскликнула юная жена.

Молодой муж ничего не ответил. Он был другого мнения; чучело таило какую-то мистическую угрозу.

После ужина заключенных развели по баракам, или, как их здесь иногда называли сами русские – казармам. Барак № 3, в который попал Питер Стоун и некоторые другие военнопленные из вновь прибывшей группы, представлял собой длинное, как скамейка, жилое помещение с двумя рядами двухэтажных дощатых коек с этажерками для личных вещей на торцах. С кроватей, застеленных матрасами, кое-где свисало и сушилось что-нибудь из одежды, полотенца, куски тряпок. На тумбочках внизу лежала посуда. На одной из них даже находился трофейный аккордеон. В конце барака, как и в начале, были установлены чугунные печи с выведенной наружу трубой. И хотя лето только начиналось, и до зимы было еще далеко, но днем и ночью помещение слегка подтапливалось. Старожилы-заключенные не ожидали скорого освобождения и готовились к холодам…

Питер Стоун занял свободную нижнюю кровать напротив Коха, слева от него разместился Шнитке. Для англичанина пришло время познакомиться по-настоящему, представиться, обменяться рукопожатиями. Хотя первым руку ему протянул обер-лейтенант.

– Кох, Рихард Кох.

– Питер Стоун. Вы говорите по-английски?

Кох ответил на этом языке:

– Да, я говорю по-английски. А вы по-немецки?

– Раньше больше понимал, но в последние несколько недель у меня была неплохая практика.

– Спасибо русским?

– Косвенно, да, спасибо русским, а если прямо, то вашему брату; не думал, что немцы столь болтливы.

В разговор вмешался Шнитке:

– Я заметил вас еще на вокзале, когда мы прибыли… Ведь на вас английская форма?

– Да, была… А теперь она лежит на полу, источая зловоние.

Стоун посмотрел на свою рабочую одежду, как бы удивляясь новому обличию. Наверное, только змеи радуются, когда линяют и меняют шкуру. Люди привыкают с трудом.

– Мы все здесь источаем зловоние время от времени, – сказал кто-то из старожилов с соседних нар. Разговор теперь велся на немецком языке.

– И что здесь вообще происходит, как проходит быт, вы что-нибудь узнали? – Спросил у него Стоун.

– Каким он может быть? Очень скудный, не для того нас сюда привезли, чтобы украшать нашу жизнь, – ответил старожил.

– А всего остального хватает, даже в избытке, – добавил еще кто-то, – хотя можно было ожидать худшего.

Питер устало произнес:

– Ну я к этому особого отношения не имею и поэтому задерживаться здесь не собираюсь.

– Искренне вам верю, – сказал Кох.

А кто-то из старожилов назидательно произнес:

– А пока нам всем надо приготовиться к тому, что завтра у нас будет обычный день арестанта, такой же, каким он был вчера и позавчера и месяц назад у всех других заключенных, оказавшихся тут прежде нас. Спите.

– Это разумно, – согласился Кох. – Успеем наговориться. А сейчас я просто валюсь с ног. Спокойной ночи.

У Стоуна уже смыкались глаза, и он ничего не ответил. А сон был радостный, из прошлого Рождества…

Отец Питера – сэр Мэтью Вильям Стоун был давним другом отца Мэри Леннокс – Гумберта. А жены обоих высокопоставленных лордов – Анна и Грейс – также приятельствовали с незапамятных времен. Так что бракосочетание их любимых отпрысков стало логическим завершением негласного обоюдного стремления родовитых семейств и началом новой ветви генеалогического древа. Жили они также по соседству. Этот район издавна славился не только великолепной утонченной архитектурой, но и обширными, обрамляющими зданиями, зелёными зонами. Здесь было множество аллей, дорожек, тропинок, троп – пеших, велосипедных и конных. Это были любимые места отдыха и занятий спортом молодых членов семейств Стоунов и Ленноксов, наконец-то породнившихся, как того долго чаяли некоторые коренные ричмондцы. А чуть дальше, в Richmond upon Thames располагался боксерский клуб, на открытом первенстве которого вот уже третий год подряд главный приз в своей категории брал молодой Питер Стоун. К недовольству родителей.