Ярон Юхансон - Нулевой пациент

Всё это разъяснил мне «библиотечный червь» Йозеф Хендрикс, тот самый «ценный человек», о котором говорил Шнитке. Он сам был уроженцем этого города. Я общался с ним по воскресеньям в библиотеке, пока нас не перевели в филиал Красногорского лагеря в столицу СССР, хотя и после перевода нас регулярно продолжали привозить сюда для «перевоспитания».

– Видите ли, дорогой герр Питер, – сказал он, – боюсь, что те жернова, в которые вы попали, будут перемалывать вас ещё долго. И дело, в общем-то, не в вас, как таковом. Почему англо-американцы так яростно бомбили Висмар? И почему русские хотели продвинуться всё дальше и дальше? Слишком лакомый кусок пирога этот небольшой городок. Поверьте, он еще много раз будет переходить из рук в руки. Сейчас, по слухам, Висмар уже окончательно передан в зону Советской оккупации. Но ни вы, ни американцы на этом не успокоятся. Не сегодня, так завтра, через десять, тридцать, пятьдесят лет они вернут его обратно. Только не нам, немцам, а себе.

– Ну, хорошо, – ответил я, – черт с ним, с этим Висмаром, меня не судьба города интересует, а моя личная. Почему никто не хочет разобраться в моем деле? Ни в самом Висмаре, после боя, ни на вокзале, когда нас грузили в эшелон, ни здесь. Хотя я столько раз пытался прорваться к какому-нибудь старшему офицеру.

– Я вам объясню. В первом случае было не до вас. Выяснять вашу личность во время сражения или сразу после него, никто не станет – есть дела поважнее. Вы воевали на линии размежевания сил в Западной Померании от Балтийского моря до Шверинер-зе, где с востока продвигались войска маршала Рокоссовского, а у него служат много азиатов, они по-русски говорить толком-то не умеют. Эти войска, как и многие другие, оказывали кадровую поддержку НКВД, и вы были для них немцем, врагом. Форма, цвет и тональность не очень отличаются, вот, что вас подставило! Скажите спасибо, что с вами еще «ласково» обошлись. Хоть в колонну поставили. Могли бы и застрелить.

– Как сейчас вижу развалины Висмара, обвалившуюся ратушу и вокзал впереди. А я иду как в бреду.

– Значит, на вокзале перед погрузкой вас зарегистрировали и допрашивали в первый раз?

– Всё это было очень коротко.

– Разумеется. А вы как хотели? Уделить вам час или два? Учтите: идет война. Она еще не закончена. На перроне сотни немецких военнопленных и еще тысячи на привокзальной площади. Кто-то пытается сбежать. Кое-где еще стреляют. Офицеру НКВД вы были обязаны просто назвать свою фамилию, имя, воинское звание и дисциплинированно подняться в вагон. Желательно еще и вежливо поблагодарить за оказанное удовольствие прокатиться с ветерком на Восток. Но, вы этого, подозреваю, не сделали.

– Лейтенант НКВД автоматически сделал отметку в журнале учёта. А когда я стал что-то объяснять, он попросту махнул рукой, и меня впихнули в вагон. Который и без того был забит до отказа. Двери задвинули, засовы щелкнули, паровоз выпустил пар, дал гудок и сквозь щель в досках я попрощался с удаляющимся от меня миром и свободой. Из одной злой сказки попал в другую. И, кажется, что всё это происходило не со мной, а с кем-то другим, что во мне.

– Вам бы книжки писать в стиле Кафки или картины в стиле абстракт. Здесь многие так делают. Но, в основном, из генеральского состава. От строительных работ они освобождены. Вот, фельдмаршал Паулюс, к примеру, классные малюет акварели, между прочим. Но продолжим ваш «роман с НКВД». Я думаю, что тот лейтенант на вокзале в Висмаре, даже если бы он уделил вам больше времени, и вы представили бы ему свой фамильный английский герб, вытатуированный на плече, всё равно бы вам не поверил. Потому что десятки и сотни эсэсовцев, мечтающих спасти свою жизнь, выдавали себя за кого угодно, хоть за незаконнорожденных детей Черчилля или Рузвельта. Либо за обоих сразу. Ему было проще спихнуть вас в вагон, а еще лучше прямо под колеса поезда, чтобы долго не возиться и – с глаз долой. Вы – проблемный человек, одним словом. Но, в то же время, и разменная монета, если вдуматься.

– Как это?

– Хорошо, объясняю. У англичан на той стороне, полагаю, скопилось много советских военнопленных, таких же бедолаг, как вы. Я имею в виду не тех, кто сидел в немецких концлагерях, и не власовцев. А попавших в плен к англосаксам случайно, на линии разграничения огня, как некий мистер Стоун. А теперь заглянем вперед. Конфронтация между союзниками уже началась и набирает темп. Зачем просто так, даром, отдавать этого человека, если на носу большой торг? Выпускать на свободу английского капитана, которого выгоднее поменять на пару-тройку своих офицеров? Жалко выбрасывать из кармана даже мелкую монету, на которую можно что-то купить. И потом: никому ведь не хочется признавать свои ошибки. А то, что вас пленили вопреки международным правилам и договоренностям – это факт. Пусть по недоразумению. Но скандал и ноты протеста неизбежны. Кому это надо?

– А если мне переговорить с полковником Ясиным? Он ведь здесь, в Третьем отделении, главный.

– Ясин – человек разумный. Но слабый. Сам всего боится. И не он тут решает. По крайней мере, ваш вопрос.

– А кто?

– Капитан Волков. В Советском Союзе до сих пор негласно действует система комиссаров при военачальнике. И хотя полковник тоже человек НКВД и главнее по рангу, но занимается, в основном, административными и хозяйственными вопросами. А Волков – политическими. В сферу которых попали теперь и вы. Хотя можете попытаться достучаться и до Ясина. Но в любом случае Волкова вам не миновать.

– А что он из себя представляет? Какой он человек?

– Сложный. Этим всё сказано. И у него, между нами, вырос большой зуб на англосаксов.

– Это еще почему?

– Жена его была пилотом, а два месяца назад её по ошибке сбил над Одером на линии разграничения зон огня между союзниками американский истребитель «Мустанг». Да говорят еще, не просто случайно, а намеренно атаковал и преследовал её «Як». А ведь явно различал советские знаки на фюзеляже. Волкова уклонилась от воздушного боя с ним, а тот – нет. Обе летчицы погибли. Вот с тех пор он никак и не успокоится.

– Но я ведь не американец, а англичанин.

– Какая разница!? Вы все для него на одно лицо, как для вас те азиаты, столь доблестно захватившие мистера Стоуна в плен.

Напоследок я задал Йозефу еще один вопрос:

– Откуда вы так хорошо всё про всех знаете?

– А это моя обязанность – всё знать, всё понимать и помогать другим, – отозвался Хендрикс. И лукаво добавил: – За отдельную плату, разумеется. Но для вас, Питер, я сделаю скидку. Исходя из вашего горестного положения и моего природного гуманизма.

Впоследствии мы вступили с ним в коммерческие отношения для обоюдной выгоды.

У Мэри и Питера родился мальчик, которого в честь отца назвали Мэтью Вильям Стоун-младший и явился он в этот грешный мир в вечер Пасхи 24 марта. Будем объективны в полном смысле этого слова и отвлечемся ненадолго от личной судьбы Питера Стоуна и его близких. В эти дни, месяцы и годы они, как и все, были всего лишь частичкой общей судьбы всего человечества, подвешенного на волоске. Молекулами жизни, немногими из миллионов, которым было предназначено либо умереть, либо продолжать жить. Как вся Британия, Лондон, Ричмонд, родовой дом Стоунов, где только вступал в жизнь тринадцатый лорд Мэтью Вильям Стоун. Первенец Питера.