Алекс Монт - Пропажа государственной важности. Исторический детектив

– Великолепно, месье Герцен. Совет он от нас получит, и, помяните мое слово, хорошо на нем заработает. Так и уведомите его. И если он по роду своей службы ознакомит нас с другими интересными документами, которые попадутся ему на глаза, мы заплатим ему отдельно.

– А вам не кажется, что это уже шпионажем попахивает, любезный Натаниэль? – брезгливая гримаса оттопырила его нижнюю губу.

– Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. Вы боретесь с русским правительством, а мы хотим узнать его тайны. Не вижу препятствий для сотрудничества. Тем более, повторюсь: продажа Аляски – дело решенное.

– Хорошо, я напишу в Петербург, – после внутренней борьбы выдавил из себя согласие Герцен.

– Надеюсь, мы поняли друг друга. В подобном ключе я и передам наш разговор дядюшке.

– И тем весьма меня обяжете, – живо встрепенулся Александр Иванович. – Мои наилучшие пожелания барону. Я всегда буду помнить его добро 17 17 Парижское бюро банка Ротшильдов вело финансовые дела Герцена с того самого времени, как в 1850-м году барон Джеймс заставил правительство Николая I уплатить ему деньги Герцена, который стал его клиентом по бумагам Московской ссудной казны, арестованными решением русского суда. Кстати, по его же совету, Герцен держал значительную часть своих средств в американских облигациях. .

Возвратившись поездом в Париж, Натаниэль не замедлил отчитаться о встрече с Герценом.

– Он согласился, это хорошо, впрочем, я не ожидал иного ответа. Тем не менее тебе придется отправиться в Нью-Йорк и посетить нашего друга Бельмонта 18 18 Август Бельмонт – представитель банкирского дома Ротшильдов в Америке, впоследствии создал собственную контору в Нью-Йорке, богач и филантроп. Видный деятель Демократической партии. Оказывал финансовые услуги американскому правительству. . Пусть он прощупает тамошнюю почву. Не исключено, что североамериканское правительство обратится к нему с просьбой организовать финансирование предстоящей сделки, – заметил барон Джеймс. Но перед этим тебе предстоит пересечь Ла-Манш и встретиться с кузеном Лайонелом. Он снабдит тебя инструкциями для встречи с Бельмонтом, а уж после ты купишь билет на пароход до Нью-Йорка.

– Но, я же с ним в ссоре, вы знаете об этом, дядюшка, – энергично запротестовал Натаниэль.

– Ваша ссора – сущая безделица. И, как я осведомлен, Лайонел не держит на тебя зла. Я даю тебе шанс помириться с ним. Не забывай, твой старший кузен – член британского парламента, а правдивая информация о сделке по Аляске чрезвычайно заинтересует английский кабинет.

– Но пока что ее у нас нет!

– Не важно, – с гримасой неудовольствия отмахнулся барон. – Расскажешь Лайонелу о взятых нами мерах и заверишь его, что он будет первым человеком в Британии, кто узнает всю подноготную этой подозрительной аферы.

– Но наша ссора ставит под сомнение саму возможность этой встречи! – продолжал упорствовать не желавший идти первым на мировую Натаниэль.

– Я напишу ему письмо, и, ручаюсь, он тотчас простит тебя, – обезоружил его упрямство старик Джеймс.

Коллежский секретарь Палицын окончил работу и с наслаждением потянулся, разминая затекшие члены. Часы меж тем показывали начало одиннадцатого. «Ух ты, дал же я, не отнюдь!» – сжимая и разжимая пальцы правой руки, произнес любимую присказку чиновник и, отхлебнув полуостывший кофе, вспомнил, что его просил зайти тайный советник Гумберт.

– Можете отправиться домой и отдохнуть сегодня. В департамент явитесь завтра. Начальство ваше будет извещено, – необычайно сухо отрезал Гумберт и уткнулся в стол.

«Домой, так домой», – мысленно повторил распоряжение тайного советника довольный, что, наконец, свободен Палицын. «Презанятные фуэте, однако ж, у нас вытанцовываются. Господин тайный советник определенно намеревался мне что-то сказать, а может, и поручить, но опосля передумал», – в большом недоумении Кондратий Матвеевич запахнулся в шинель и, застегнувшись на все пуговицы, вышел в коридор, где на него едва не налетела горничная.

– Отчего слезы, Дуняша? – отступив назад, с приторным участием вопросил он.

– Ничего, это я так… – еще более покраснела девушка, и слезы градом покатились по ее смуглым щекам.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи, кто тебя обидел?! – нарочито настаивал Палицын.

– У его сиятельства пропал пакет с какими-то важными бумагами, а господин Гумберт набросился на меня, будто я виноватая! Не я же замок им испортила, что дверь не затворить! – промокая платочком глаза, жаловалась Авдотья.

– А что за бумаги? Откуда пакет-то пропал? – сделал озабоченное лицо Кондратий Матвеевич.

– Из кабинета, из стола их, а что за бумаги – не ведаю. Гумберт сказывал, что преважные, – всхлипывала она.

– А дверь, стало быть, в кабинет его сиятельства теперь не затворяется, – протянул, думая о чем-то своем, Палицын.

– Сейчас Антип ее починяет.

– Антип?! – изумился он.

– Ну, да, Антип – столяр, с такими лохматыми бровями, – провела пальцем по тонкому изгибу собственных бровей горничная. – Как я слышала, он завсегда к нам, ежели что случается, приходит.

– Стало быть, он в кабинете замок починяет да его сиятельству шумом и присутствием своим премного докучает.

– Да не шумит он вовсе! И починяет не в кабинете, а в приемной. Дверь-то отворена настежь, а вход они портьерой занавесили. Сама видела.

– Ладно, ступай, вины твоей здесь нет, – в одночасье потеряв интерес к горничной, он двинулся к выходу.

Поток ледяного воздуха обдал ему лицо. Подняв воротник и не став брать извозчика, он прошел Зимней канавкой и, оказавшись через считанные минуты на набережной, позвонил в дверь парадного подъезда.

Пробыв в доме полчаса, он поймал пролетку и приказал вознице везти себя к Гостиному двору на Чернышев переулок. Потолкавшись в скобяной лавке и поговорив с приказчиком, он зашел в соседнюю, торговавшую холстами, красками и прочими «художественными» товарами. В ней Палицын задержался ненадолго. Забрав объемистый сверток, завернутый в запачканную сажей рогожу, который с большой осторожностью нес до ждавшего его извозчика, он добрался до дому. Предупрежденная запиской жена еще поутру отослала кухарку на рынок, и к приходу Кондратия Матвеевича был накрыт порядочный стол. Бульон с гренками, пироги с рыбой, студень на говяжьих голяшках, жаркое из телятины, яблочный мусс и графин водки украсили раздвижной круглый стол в гостиной.

Несмотря на скромное жалованье чиновника 10 класса, семья Палицына не бедствовала, хотя и вовсе не роскошествовала, и могла позволить себе наем просторной пятикомнатной квартиры во дворе дома по Екатерининскому каналу против Казанского собора, а также содержание кухарки. Сын Палицыных был помещен в частный пансион и забирался домой на выходные и праздники.