Сергей Данилов - Барнаул-517

– Пришел-таки на нашу социалистическую улицу праздник, – с удовлетворением констатировал Казанский, – жандармские крысы ушли в глубокое подполье, откуда иногда вылезают с нижайшей просьбой поговорить. Не скрою: до чрезвычайности приятно, доставили удовольствие господа-товарищи. Хотя, здраво рассуждая, мне, как члену РСДРП и Комитета общественного порядка города, следует вас, голубчик, немедленно арестовать и посадить в кутузку, где прежде вы наших товарищей парили без веника. И Василий Михайлович, думается, мне в этом поможет.

– Вряд ли у вас, милейший Порфирий Алексеевич, это получится даже на пару с Василием Михайловичем…

– Отчего же не получится, мы вон еще купца первой гильдии Мельникова пригласим. У нас в Барнауле нынче купцы ого-го какие смелые: даже сам начальник воинского гарнизона полковник Шевандров был арестован простыми гражданами, то бишь, торговыми людьми, а уж какой здоровяк был полковник, не голос – иерехонская труба, вы против него, извините за выражение, как австрийский хлыст против русской дубины… К тому у нас есть все основания: приказом Временного правительства, Отдельный корпус жандармов расформирован, жандармское полицейское управление железной дороги, в том числе, офицеры оных учреждений должны отправиться на фронт…

– Ну что ж, арестуйте, господа, и отправляете, куда хотите… только прошу сначала слово молвить, не откажите в последней просьбе.

– Это извольте, только надолго прошу не задерживать, уж извините, дома ждут. И господами нас не называйте, время господ, их слуг и рабов кончилось, хотя и товарищами тоже не надо.

– Хорошо, по имени-отчеству, надеюсь, не возбраняется? А знаете ли вы, уважаемый Порфирий Алексеевич, что по образовательной среде мы с вами однокашники: вы тоже учились сперва в Томском технологическом институте, за листовки были исключены, но впоследствии все же окончили Томский университет юристом, а я выпускник вашей первой альма-матер, Томского технологического, инженер. Служил на транспорте, в жандармском полицейском управлении железной дороги, где прошел весь курс практики от паровозного кочегара до машиниста и начальника станции. Наш подотдел новый, больше по технической части спроектирован, чем по сыскной, в задачи входит предупредительная борьба с бомбистами и прочими злоумышленниками на железной дороге, главная задача – так организовать движение на дороге, чтобы диверсии и террор стали невозможными. Что в этом плохого, извините, не понимаю. Зачем было разгонять охранную систему железной дороги? Слава богу, люди в эту новую структуру тоже свежие пришли, не очень известные со стороны, потому в момент февральского переворота сумели сохранить архивы от чужих глаз, вывести своих сотрудников и агентуру из-под удара революционеров, особенно имевших зуб на силовые органы террористов-эсэров.

– Вот оно как. Об этой голове гидры царизма мы вовремя не подумали.

– Спасибо на добром слове. Кстати, я был негласно прикомандирован сопровождать члена Государственной думы и чрезвычайного комиссара Временного правительства Василия Михайловича Вершинина на перегоне от Ново-Николаевска до Барнаула. Это входит в мои обычные служебные обязанности. Расположился в вагоне по соседству, затем познакомился лично, представился и в личной беседе изложил свои не очень приятные для Барнаула новости. Гражданин Вершинин, в свою очередь, согласился свести меня с городским начальством для решения этих насущных вопросов. И вот я перед вами, граждане начальники города: не велите казнить, велите слово молвить.

Мельников поднялся с места, принял от кухарки поднос с закусками:

– Сограждане дорогие, я все понимаю: у вас тут сложные государственные вопросы намечаются на повестке дня, какие-то секретные донесения, я бы к ним не хотел иметь касательства, поэтому прошу выслушать сперва меня. Порфирий Алексеевич, вы, как городская наша власть и вы, Василий Михайлович, представитель новой власти всероссийской, объясните, Христа ради, пароходо-владельцу неразумному – как мне нынче быть и что делать?

– Сакраментальный вопрос, голубчик. Попахивает революционером Чернышевским, а ваш рассказ будет не слишком длинен, уважаемый Александр Виссарионович? Описания снов Веры Павловны, случаем, не последует?

– Изложу предельно кратко.

– Ну что, сограждане, дадим первое слово гражданину Мельникову для доклада «Что делать?» Кто за? Отлично, прошу Александр Виссарионович, излагайте свою тему.

– Господа, всем вам прекрасно известно, что мы с моей матерью, Евдокией Ивановной Мельниковой, и младшим братом Николаем, находящимся в данный момент на фронте, являемся совладельцами в высшей степени благополучного пароходства, головная контора которого расположена в Томске, конторы имеются в Ново-Николаевске, здесь, в Барнауле, Бийске, там же располагаются крупные складские помещения и причалы компании. В Бобровском Затоне выстроена Судостроительная верфь. Пароходство имеет в наличии 10 двухпалубных пароходов американского типа, с паровыми двигателями от 200 до 500 лошадиных сил, кои предназначены для пассажирских и грузовых перевозок. К ним в придачу имеем 10 барж для перевозки габаритных, в том числе насыпных грузов. В прошлом году общий доход пароходства составил более миллиона рублей, а чистый доход превысил триста тысяч. Перевезено 6 миллионов пудов груза, в том числе более двух миллионов военных заказов…

– Уважаемый пароходо-владелец, – Казанский достал карманные часы, открыл крышечку и постучал ногтем по стеклу циферблата, – мы отлично осведомлены о достижениях вашего замечательного предприятия и его истории. Не стоит здесь излишне самовосхваляться, время дорого.

– Извините, Порфирий Алексеевич, это для нового в нашем городе человека, для Федора Сергеевича, пояснил вкратце, о чем идет речь.

– Да, я как томич прекрасно знаком с Пароходством Мельниковой, уважаемый Александр Виссарионович, и признаюсь, слышал только хорошее о точности выполнения расписания рейсов, уровне обслуживания пассажиров, но сам лично пользовался редко, имея прямое отношение к железной дороге и даже бесплатный служебный проезд.

– О, это конечно. Ваше мнение для меня крайне важно. Мы стараемся всегда вовремя производить профилактические ремонты, дабы иметь возможность самым строжайшим образом выполнять расписание рейсов. Для публики в салоне каждого парохода у нас имеется библиотека и пианино, к первоочередным услугам так же относится буфет, прекрасная кухня, электрическое освещение кают и помещений, паровое отопление всех классов в холодное время года….

– Александр Виссарионович! Я лишу вас права голоса!

– Простите, Порфирий Алексеевич, извините… В революционном 1905 году, вы, господа состояли в прямой оппозиции к власти и не только приветствовали стачки, демонстрации, но и сами участвовали в них. Ну, Порфирий Алексеевич, как уже упоминалось, будучи студентом Томского технологического института, разбрасывал листовки в городском театре с призывам к антиправительственной демонстрации, за что пострадал, я считаю излишне… С ним я в те времена личного касательства не имел, а вот с членом стачечного комитета приказчиков города Барнаула Василием Михайловичем сталкивался нос к носу на забастовке в нашей пароходной компании. Вы, Василий Михайлович, как двуликий Янус были: с одной стороны сам купец, не издатель еще, но продавец галантерейных и шляпных товаров, даже благотворитель, товарищ Штильке в «Обществе попечения начального образования», а с другой, обратной – стачечник-революционер. Но помнится тогда приказчики да кладовщики наши бастовали отдельно от плавсостава, требовали конкретно для себя повышения оплаты труда. А матросы, механики и капитаны кораблей их не поддержали. И даже побили маленько наших приказчиков, за то, что навигацию срывают и другим заработка не дают. В любом случае денежные вопросы мы тогда утрясли с вами миром. История, конечно, неприятная, но по сравнению с сегодняшней – просто мелочи жизни.