Яков Нерсесов - «Свет и Тени» «неистового старика Souvaroff»

Наконец полил сильный дождь, освеживший измученных погоней и тяжелейшим боем русских солдат. Туркам же с их длинной и широкой одеждой, в карманах которой они держали порох, дождь и вовсе стал помехой. Приободрившись, русские вышли на обширную неровную и заросшую кустарником поляну, за которой на высотах стояли главные силы турок, а еще дальше поднимались минареты Козлуджи…

Загремели вражеские батареи. Суворов под огнем развернул всех своих солдат и подоспевшую часть войск Каменского в боевой порядок.

Гусары и казаки, преследуя албанцев и ялын-калыджи, поднялись на вражеские высоты, но были сбиты лихим ударом турецкой кавалерии, стремительно атаковавшей главные силы русских. Кавалерию дружно поддержали янычары, засевшие в кустах. С ятаганом в одной руке и ружьем в другой они врывались в русские каре и гибли на штыках.

Русские отразили все турецкие атаки и их гренадеры двинулись, поддерживаемые кавалерией, вперед. Суворов появлялся в разных местах боя, увлекая личным примером солдат. Уже впереди виднеется турецкий лагерь в окрестностях Козлуджи, но перед ним оказалась неожиданная преграда – глубокий овраг, где тоже засел враг…

Пришлось спешно вызвать артиллерию. Когда она подоспела и открыла беглый огонь по врагу, Суворов сам повел гусар на занятую противником высоту, отправив пехотные каре в обход.

Только теперь войска Абдул-резака охватила паника. Турки стали обрубать постромки у артиллерийских лошадей, чтобы воспользоваться ими для бегства, менее удачливые стреляли во всадников. Кое-кто из самых отчаянных пальнул даже в Абдул-Резака…

В атаке, как известно, для турок не существовало никаких преград. Вперед, как всегда, лезли самые храбрые. Более малодушные напирали на них сзади, не давая передним останавливаться. Но и в бегстве не было ничего, что бы их остановило. Страх заставлял лететь быстрее ветра. И страх не просто быть убитым, а быть заколотым штыком: после того как Магомет запретил мусульманам есть свинину и приказал переколоть всех свиней, смерть от штыка считалась у турок позорной…

В самый разгар суматохи в лагере начали ложиться русские ядра, довершившие хаос…

Казалось, победа близка…

Но тут неожиданно по русским открыла кинжальный картечный огонь замаскированная турецкая батарея. С немалыми потерями штыковой атакой Суздальского полка она была взята, а орудийная прислуга переколота разъяренными гренадерами…

Путь на Балканы казался открытым…»

В драматично складывавшемся из-за двоевластия 8-часовом бою под Козлуджи русские потеряли 57—75 (данные разнятся) убитыми и 134 раненными (из них 4 офицера; либо несколько больше ?), но турки больше – около 500 ( или, все же, чуть ли не вдвое больше ?), а также сотня из них попала в плен. Лишились они и 29 орудий с обозом.

Впрочем, есть и другие версии и трактовки «взаимодействия» Суворова с Каменским в том памятном сражении.

Как правило, они основываются лишь на двух сохранившихся документах: рапорте Каменского и воспоминаниях Суворова, чей рапорт не сохранился. Интересно, что они не расходятся по существу, но разнятся по позиции во время боя и взглядам на происходившее. Причем, Каменский отдает должное действовавшему впереди Суворову: «…ревностные труды и оказанное мужество генерал-порутчика Суворова в сей победе, коим, как бывшим впереди, управляема была атака и неприятель трижды был опрокинут».

… Между прочим, за давностью лет ( почти 250 лет! ) и нагромождения разномастными «акробатами от истории» всевозможных слухов вокруг их взаимоотношений (или «крутизны», как бы сказали сегодня) , расставить точки в крайне щекотливом вопросе о полководческой славе вряд ли, удастся. Замешанная на море крови и смертях «бес числа», она во все времена не делится на двоих! Тем более, выяснить, а была ли между ними «заруба» на самом деле…

Не нам судить, кто из двух полководцев прав либо виноват, тем более, что победителем при Козлуджи посчитали, не без оснований, Суворова. Каменский счел это нечестным и под предлогом недостатка провианта, перевязочных средств и трудных дорог приостановил наступление своего отряда вперед. Более того, Каменский, пользуясь старшинством, собрал военный совет, который высказался не зарываться вперед. Не исключено, что после этого между гонористыми и гоношистыми «соперниками» последовало очень резкое объяснение. Потом Суворов обвинял Каменского, что именно он не дал ему перенести войну за Балканы – после поражения турок под Козлуджи для русских открылась прямая дорога к Шумле, последней крепости на пути к Константинополю. И в тоже время, он сам участвовал в военном совете (Каменский, Левиз, Прозоровский, Рейзер, Озеров, Суворов и Андрей Степанович Милорадович – отец будущего знаменитого полководца конца XVIII/начала XIX вв. – Михаила Андреевича Милорадовича), на котором было принято вышеупомянутое решение. Не исключено, что, высказываясь за такое решение и, тем более, подписывая его, Суворов понимал, что после всего, что произошло под Козлуждей, ему уже не светит самостоятельность и предпочел слукавить (или, как в ту пору поговаривали, «поступить с обманцем!») , что, порой, отмечалось за ним и ранее.

Повторимся, что Румянцев узнал о решении военного совета и резко выговорил своему подчиненному Каменскому за неумение воспользоваться плодами козлуджевской победы и потребовал немедленно идти вперед на Шумлу, где у старого визиря Муссун-заде/Мехмет-паши было очень мало войск. И действительно очень скоро последний, понимая, что война проиграна, стал искать мира.

Вскоре и Суворов получил от Румянцева «на орехи». Его вызвали к фельдмаршалу, который, к слову сказать, не слишком его жаловал . Последовал не совсем лицеприятный разговор, в ходе которого Александра Васильевича резко отчитали за нарушение воинской дисциплины. Раздосадованный и обиженный он попросил отпуск по болезни (его мучила лихорадка) и получил его. Затем последовало новое назначение и военные пути-дороги Суворова со сколь горячно-неуступчивым, столь же и методично-осторожным Каменским разошлись навсегда.

… Кстати сказать , насколько Каменский с Суворовым были разные люди иллюстрирует следующее предание, весьма похожее на типичный исторический анекдот. Как-то раз императрица Екатерина I прислала Михаилу Федотовичу подарок – 5.000 рублей золотом, он счел его маловажным и в летнем Саду каждодневно устраивал завтраки, ловя на них встречного и поперечного, пока не истратил все пожалованные ему немалые деньги и не уехал из Петербурга в войска. Согласно весьма похожему «анекдоту» Александр Васильевич поступил с точно такой же суммой совсем иначе. Он взял только один империал и, отдав его привезшему подарок камер-лакею, попросил передать государыне следующее: «…по ее милости он теперь очень богат, и на что мне такая груда золота, а один империал он осмелился вынуть, чтобы тебе дать». После этого он покинул Северную столицу. Тогда императрица вслед за ним послала ему … 30.000 рублей. Вот эту сумму он уже принял безоговорочно. В общем, то ли красивая быль, то ли яркий приукрас (небыль); хотите – верьте, хотите – нет…