Илья Земцов - Возврата к старому не будет

– Можно сказать пару слов? – спросил Карбыш, обращаясь к Сафронову, поскольку Бойцова он еще ни разу не видел. Сафронов сидел задумчивый, чувствовал себя не в своей тарелке. За него ответил Бойцов.

– Вот вы начальство, – начал Карбыш, – а в людях плохо разбираетесь. Мишку Трифонова, моего соседа и родственника, поставили в Николаевке председателем колхоза. Беднее его, пожалуй, в деревне никто не жил. Лодырь из лодырей. Вы посмотрите на его дом, все валится, скоро его придавит. Ничего ему не надо. Сейчас каждый день принимает гостей. Из колхоза потащил все. Сам Чистов у него частый гость. Не говоря вот об этом, – он показал на Сафронова пальцем.

– Иди, Карбыш, домой, – сказал Стачев. – Начальство знает, что делает.

– Да какой из него председатель? Работал в колхозе трактористом и чуть с голоду не умер. Послали на два года учиться в какую-то профсоюзную школу, приехал и стал председателем.

– Не профсоюзную, а партийную, – поправил его Трифонов, и тоже Михаил.

– Руби мне голову, а все равно буду говорить, что толку из него не будет.

– Про кого он? – спросил Бойцов.

– Про Трифонова, председателя Николаевского колхоза, – ответил Стачев.

– Но это ты, Карбыш, зря, – сказал Сафронов. – Мужик он хороший, грамотный, человек дела.

– Я вам прямо скажу, вор наш Мишка. Если сейчас еще мало ворует, то скоро научится.

Стачев налил ему стакан водки.

– Вот что, уважаемый, выпей и иди, а за рыбу мы с тобой в расчете.

Карбыш не закусывая выпил второй стакан водки, поднялся и вышел. С порога крикнул:

– Вот вспомните мои слова!

По избе распространился запах жареной рыбы. Обед продолжался до полуночи. Пили, ели, курили и играли в домино. Играли азартно, одни проигрывали – садились другие. Бессменными были Бойцов и Стачев. Они все время выигрывали. Когда им надоело, вышли из-за игрального стола. Стачев вывел Бойцова в сени, оглядев темные углы, тихо сказал:

– Иван Нестерович, я распорядился положить тебе в машину двадцать килограмм баранины и оставшуюся рыбу.

Бойцов облегченно вздохнул, ответил с важностью:

– Зачем, Николай Алексеевич?

– Как зачем, – возразил Стачев.

– Спасибо, – ответил Бойцов. – Выпиши сколько стоит и возьми деньги.

– Что вы, Иван Нестерович! За что деньги? – возразил Стачев. – Как-нибудь спишем.

Стачев был доволен, что Бойцов не брезгует, берет все, чего ни предложишь. В трудные минуты поможет и поддержит, ведь хорошее не забывается.

За полночь гул автомашины Бойцова огласил спящую деревню. Когда машина выскочила сквозь легкую пелену тумана на поле и вместе со светом фар погрузилась в ночной мрак, изнутри послышалась песня Бойцова. Ее подхватили шофер Сашка и Сафронов. С песнями и разговорами путь был коротким. Сашка подъехал к временной квартире Бойцова. Бойцов изъявил желание проводить Сафронова. Он боялся, если Сашку пустить одного, он обязательно возьмет себе мяса и рыбы. Сафронов был очень доволен таким большим уважением Бойцова. Они говорили друг другу, что друзья навеки.

Весна выдалась ранняя. В буераках и на увалах появились проталины. В чистом воздухе далеко раздавалась песня жаворонка. Где-то вдали курлыкали журавли. Русская земля – самая прекрасная на земном шаре. Родное поле, окаймленное лесными опушками, – самое милое, самое дорогое русскому человеку. На току рано утром и поздно вечером раздавались монотонные тетеревиные песни. Временами они нарушались шипением, похожим на змеиное. Воздух был чист и прозрачен. Дышать было легко, хотелось не только бежать, а прыгать и летать. Лес, а лес, окружающий родные поля! Он пел свою весеннюю песню. Он издавал тысячу разнообразных запахов. При легком дуновении ветра он оживал, шевелился и щетинился. Где-то вдали раздавалась грозная игра самца-дятла на деревянной скрипке. Паря в воздухе, блеяли, как бараны, бекасы. С хрюканьем проносились вальдшнепы. Стаи уток разрезали острыми крыльями воздух. Музыка, торжественность наполняли лесное и полевое царство. Так устроена земная жизнь. Самец без подруги – что лиса без хвоста. Самка без самца – что волк без зубов.

Жаркое апрельское солнце на безоблачном небе плавило снег не только на полях, но и в лесу. Пятого апреля вышла из берегов река Сережа. Вешние воды затопили пойму. Старики пророчили малую воду, так как снега были неглубокие, рыхлые. Дружная теплая весна сделала свое дело. Снег растаял быстро, но земля не оттаяла. Вся вода ушла в овраги и балки, не напоив кормилицу-землю. Вода была большой вопреки ожиданиям. Тащила мусор, хворост, затопляла и рушила бобровые плотины. Местами в чащобах образовывала заторы. Она срывала и уносила плетеные загороди рыбаков-браконьеров, рвала сети и крылены.

За месяц с небольшим как организовался район провели два пленума, два партийно-хозяйственных актива, пять раз собиралось очередное бюро и два – внеочередное райкома партии. Провели две сессии и четыре заседания исполкома районного совета. На все приглашались руководители организаций, предприятий, совхозов и колхозов. Не было ни одного свободного дня без совещаний и собраний. Кое-кто роптал: «Если руководству района нечего делать, хотя бы нас не отрывали и не мешали нам работать». Доходило это и до ушей Чистова. По его словам, все эти мероприятия направлены на то, чтобы вовремя и в сжатые сроки провести весенний сев, увеличить поголовье крупного рогатого скота, свиней и овец, получить рекордные урожаи всех видов сельхозпродуктов и зерна. Совхозы и колхозы брали на себя баснословные социалистические обязательства, зная, что они невыполнимы. Заставляли взять на себя социалистические обязательства всех: механизаторов, доярок, свинарок и так далее. Работники райкома партии и райисполкома поспевали везде.

На собрании в Барановском совхозе Чистов спросил бригадира тракторной бригады Евгения Лапшина:

– Ты взял на бригаду такие большие обязательства, сумеешь ли выполнить?

Лапшин ответил:

– Анатолий Алексеевич, я не читая подписал бумагу. Что в ней написано, не знаю. Эту бумагу положат в шкаф, и о ней забудут. Ведется так не первый год, а все время, как помню. Таких бумаг мы подписываем каждый год много, на каждый месяц и квартал. Выполним мы или не выполним, с нас никто не спросит.

Чистов детально ознакомился со всеми хозяйствами района. Он знал не только бригадиров, заведующих фермами, но и всех передовых доярок и свинарок. Ежедневно до обеда он сидел в кабинете, звонил по телефону руководителям областных организаций, что-либо просил или требовал. К своим просьбам часто подключал работников обкома партии, чаще всех – Семенова.

Чистов никогда не тревожил председателя облисполкома Чугунова, так как боялся его. Чугунов был ярый противник организации Сосновского района. Он правильно считал, что от всей этой организации одни убытки. В год требуются сотни тысяч рублей только на содержание одного аппарата района, а со всеми прямыми и косвенными затратами – миллионы рублей.