Илья Земцов - Партия или Мафия? Разворованная республика

Les Editeurs Reunis

11, rue de la Montagne Ste Genevieve 75005 Paris

© Les fiditeurs Reunis 1976

Этот рассказ — не документальная повесть, а повествовательные документы. События изложены в том виде, в котором они были известны автору, и основаны на документах, к которым он по характеру своей работы имел доступ.

«История — это история ленинизма, история осуществления великих ленинских идей…»

(Из выступления Г. Алиева на пленуме ЦК КП Азербайджана) — газета «Бакинский рабочий» 6 августа 1969 года.

13 февраля 1970 года жительница Кировобада Рубаба Гусейнова — 42 года, образование начальное, разведенная, трое детей — облила себя керосином и подожгла. 13 лет жила в подвале, 19 раз просила в горисполкоме квартиру, 20-й отказ не перенесла. В записке, оставленной покойницей, прочли: «Теперь дадут!».

«В книге отзывов музея имени Ленина в Баку участились хулиганские записи, — сообщал в ЦК КП Азербайджана директор музея Багиров… — 4 мая 1972 года неизвестный написал: «Смердящему покойнику — ничто! — отгрохали 5-этажный особняк, а люди живут в бараках. Приезжайте, посмотрите — в Завокзальном районе».

С чего начать? Это всегда сложно. Может быть, с самого обыденного?

…Очередь, прижавшаяся под дождем к стене дома, вызывала тревогу, боязнь, жалость. Здесь, в Кировобаде, грязном городке на западе Азербайджана, — сотни очередей. Лица бледные, землистые, заостренные, без единой кровинки.

На лицах отчаяние, смирение, полная бесшабашность, тупая покорность. Обувь разбитая, одежда грязная. Стояли всю ночь под проливным дождем.

Рядом новое здание уголовного розыска с серыми колоннами. Возле ворот объявление: «Разыскиваются милицией». Ниже — мрачные физиономии тех, кто обвинен в убийстве, краже со взломом, насилии. В крошечном скверике, на гранитном постаменте, бронзовый человек загажен голубями. Одна рука сжимает кепку, другая судорожно протянута к прохожим. Кажется, бронзовый человек охвачен тяжелой мыслью — разве такую жизнь я хотел создать?.,

Люди в очереди — в тесном плену отчаяния. И услужливая фантазия рисует, что вот они, оскорбленные, сейчас рванутся с места и… И тогда их фотографии появятся на стенде: «Разыскиваются милицией».

Но сегодня, как и вчера, толпа угрюма и спокойна. Участковый, наблюдающий за порядком, без дела поглядывает на часы, потягивается, ждет рассвета. Утром очередь разбухнет, растянется, и тогда не зевай, посматривай на ладони, на которых химическим карандашом — номер очереди.

На всех в магазинах хлеба не хватает. Мясо и масло по пятницам распределяется на предприятиях по талонам месткома. Хлеб же — не решаются: боятся паники.

В районных газетах Азербайджана в 1969 году появлялись небольшие сообщения о затруднениях с хлебом, вызванных недостатками снабжения, изредка — неурожайным годом. Никогда не объяснялось, что администрация республики, торопясь отрапортовать Москве об успешных хлебозаготовках, насильственно реквизировала («скупала») весь хлеб у колхозников. Затем часть зерна, непригодного для посева на тоге, возвратила. 72 процента хлебов не взошло.

Так сходятся, вопреки геометрии, параллели: партийные бюрократы меряют жизнь мерой своего тщеславия — заверяют Москву в способности обеспечить республику собственными продуктами, а жители городов с сумерек вытягиваются унылыми хвостами у хлебных магазинов.

Кировобад — не весь Азербайджан, но здесь с января 1969 года в драматической ситуации обнажилась давно захлестнувшая республику коррупция — то, что спустя несколько месяцев, на чрезвычайном пленуме ЦК КП Азербайджана 14 июля 1969 года, будет названо «субъективизмом неудовлетворительного руководства».

А пока что 24 апреля… В вычурном зале оперного театра партактив республики поднялся с мест, восторженно приветствуя первого секретаря ЦК КП Азербайджана Вели Юсуповича Ахундова.

Невысокого роста, Ахундов, как из одного куска мяса, — рыхлый, болезненный. Но под буграми жира двигался еще один человек — живой, находчивый, с умными и внимательными глазами. Известно было, что он понемногу разбирается в музыке, литературе, театре. Сейчас он улыбался, кокетливо прижав руки к груди, раскланивался.

В тот день, когда состоялся партактив, в республике простаивало 98 предприятий — не завезли сырья. В совхозах рабочим не выплатили зарплату: по Министерству сельского хозяйства перерасходован фонд зарплаты.

Когда Ахундов подошел к трибуне и начал говорить, в милицейских участках республики дежурные дописывали рапорты о случившихся прошедшей ночью кражах — 196, насилиях — 92. Ничего особенного, днем раньше их было не меньше.

Когда Ахундов заканчивал свою речь, уполномоченные уголовного розыска и судебно-медицинские эксперты склонились над телами убитых — в тот день их было 12. (В больницах оказывали первую помощь раненым — 72 человека.) Начальник управления милиции полковник Рзаев размышлял, как быть с изнасилованными: подождать до вечера, может быть, пострадавшие, боясь огласки, попросят не открывать дел…

Когда Ахундов благодарил 1755 человек за теплый прием и аплодисменты, по данным Министерства просвещения Азербайджана в республике насчитывалось 49 тысяч взрослых, не умеющих читать и писать, 32 тысячи детей, не посещавших или бросивших школы. В Баку, в больнице им. Семашко в этот момент врачи отказывались делать операцию аппендицита, поскольку отец ребенка, генерал Рожков, был в отъезде и не мог дать причитавшуюся в подобных случаях взятку в 200 рублей. Еще через несколько часов мальчик умрет от перитонита. [1] Данные взяты из Общего отдела ЦК КП Азербайджана. Впервые о них рассказал первый секретарь Бакинского горкома партии А.Г. Керимов на пленуме ЦК КП Азербайджана 3 декабря 1970 г.

В Азербайджане насчитывается больше жилых домов без воды, электричества и уборных, чем во всей Западной Европе. В республике колония трущоб. Только в одном Баку 32 процента населения жило в коммунальных квартирах, где на каждого человека приходилось менее 10 метров жилой площади. И везде — ненависть.

Жажда наживы создала в Азербайджане атмосферу, в которой жить становилось невыносимо: протекционизм, местничество. Жены подменяли на должностях своих мужей, в семейном кругу решались государственные проблемы. Республика давно разделена на сферы влияния. Подкуп, взяточничество.

Это известно всем, об этом говорил каждый. Партия — «ум и совесть эпохи» — захочет «узнать» это в середине июля. Ахундова снимут. Но пока апрель. Есть еще два месяца и двадцать дней. И когда Ахундов в сопровождении своей услужливой свиты и угодливых филеров из госбезопасности проходил к своей машине, перед ним заискивающе улыбались, подобострастно жали руку.