Рафаэль Тимошев - Золото Дункеля

Даша поджала губы. Старик медленно повернул голову и устремил долгий изучающий взгляд на Павла… Потом так же медленно отвернулся.

– Я вам не хозяин! – тихо буркнул он. Однако посмотрел на участкового и, помолчав, спросил: – Как думаешь, Васильич?

Милиционер швырнул потухший окурок в костер.

– Ерунда все… с золотом… Так ведь веры им нет… Попрутся дураки, натворят чего… – Он кивнул в сторону Трофима. – А у тебя, Прохор Николаевич, и своих дел по горло…

Вновь помолчали, вопросительно поглядывая на старика.

– Ну, так как? – не выдержал Трофим. – Идем, что ли?

Охотник поглядел исподлобья.

– Не люблю я туда ходить… В общем – как Настя…

Все непроизвольно посмотрели на внучку.

– Мне-то что? – фыркнула та. – Я – как дед…

– Тьфу ты! – сплюнул в сердцах Трофим. – Что вы друг на друга киваете! Идете или нет?

Дед покряхтел:

– Истинно дураки! Далась вам эта Собачья гора… Глядите только! Меня слушать! Иначе возверну чертей! Понятно?

– Понятно! – подскочил сияющий Трофим.

Захар покачал головой:

– Ну, дела… Учтите, однако! Через четыре дня не будет вестей – пойду следом, а потом всыплю всем!

– Идет! – вскрикнул Трофим и ткнул Павла в бок. Тот взглянул на Дашу: «Что бы ты ни говорил, я иду с тобой!», – говорили ее глаза.

По просеке, издавна служившей для вывоза леса, да перелеску отряд Круглова продвигался сравнительно быстро; в первый неполный день прошли верст двадцать. Круглов поначалу беспокоился, что не все в отряде выдержат конный марш – чекисты в своем большинстве из рабочих, – но оказалось, с лошадьми они справлялись вполне сносно – за переход никто не отстал.

Ночь провели в тайге, под открытым небом. С рассветом были в седлах. Но на этот раз продвигались по густому лесу, по узкой, едва приметной тропке, тесной даже для одного всадника. Чекисты выстроились в колонну по одному, выслали вперед людей для разведки, но, несмотря на все усилия, прошли за день значительно меньше, чем Круглов рассчитывал. Уже в сумерках отряд остановился на первой попавшейся поляне, достаточно широкой, чтобы расположить лошадей.

Распорядившись выставить караульных, Григорий собрал Калюжного и Прокопенко. Совещались долго. К вечеру следующего дня надо было добраться до Глуховки. Решено было отобрать трех человек наиболее опытных наездников и, не дожидаясь остальных, выступить во главе с Кругловым и Калюжным до рассвета. Оставшаяся часть отряда, под руководством Прокопенко, должна была прибыть в Глуховку не позднее десяти вечера. Проводником к нему Григорий решил приставить своего земляка, Василия Пыреева. Сам же Круглов к подходу основных сил предполагал разведать обстановку в деревне: если Дункель там – ожидать отряд в близлежащем лесу.

Они еще раз уточнили маршрут, сверили часы и командиры разошлись готовить предстоящий переход.

Круглов подсел к бойцам, расположившимся вокруг кипящих на костре котлов. Сзади кто-то похлопал его по плечу:

– Поешь, командир, – сказал, протягивая котелок и ложку, чекист. – Еда солдатская – проста, да братская…

Круглов поднял глаза на балагура:

– Это ты, Пыреев…

– Я, Григорий Михайлович.

– А сам что же?

– Ел уже.

Круглов взял котелок, помешал ложкой варево и попробовал на вкус.

– Съедобна? – усмехнулся Пыреев.

– Ничего вроде…

– Петька стряпал Корчемный… Вон тот, у котлов который. Он завсегда хорошо варит, из «топора», как говорится. Раньше у барев поваром служил.

Круглов не спеша поел, опустил ложку в котелок и принялся за кипяток, слабо напоминавший чай, поданный в обжигающей кружке вместе с сухарем.

– Как же ты, Васька, здесь оказался, в чекистах? – поинтересовался он, дуя на кружку.

Пыреев присел рядом.

– Так вот и стал. – Он подбросил в костер хвороста. – Как ты ушел на фронт в пятнадцатом годе, так вскорости и меня на германскую забрали. Там земляка нашего и встретил – дядьку Воротилу. Помнишь такого?

– Как же, помню бунтаря.

– Погиб недавно. Здесь, в городе…

– Жаль… не знал. – Круглов опустил кружку.

– Полтора года назад, в начале восемнадцатого, послали его по партейной линии сюда, в Чека. Здесь и убили бандиты. Хоронили его вот они. – Василий показал глазами на бойцов. – А я, значит, в конце восемнадцатого домой подался. Пока доехал – мобилизацию объявили, Колчака бить. И вдруг – Петр Петрович! Во второй раз, получается, встретил его. Он и забрал к себе. Рекомендовал, выходит, перед самой своей погибели…

Они помолчали. Круглов закурил.

– Дома-то был? – спросил он, затягиваясь.

– Был разок, удалось.

– Я вот ни разу. Уж четыре года будет. Как там мои?

– Не знаю. Полгода прошло. А тогда тяжело жилось матери твоей. Думаю, и сейчас не слаще. Как твой средний брат Иван в тайге сгинул, сдала Марфа Петровна. Не узнаешь ее… Ты хоть про Ивана-то знал?

– Знал, – глухо ответил Круглов и едва слышно, словно самого себя, спросил: – На что живут?

– На что? Колька теперь за кормильца – младшой ваш. Пристроился к Чалому, по дому его батрачит – так и живут…

– К Чалому! – вырвалось из груди Григория. – К бандиту этому!

– А чего удивляешься? – пожал плечами Пыреев. – Голод не тетка! Все на него работают. Он по пушнине у нас один хозяин, сам знаешь. В такое время попасть к нему на хозяйство – считай, повезло…

Василий тоскливо взглянул на Круглова:

– Мой-то брательник единоутробный – Евдоким, говорят, тоже у него в холуях теперь. Чуть ли не пятки Чалому лижет… Хочу вот повстречать, спросить по-братски, в глаза посмотреть…

Пыреев смолк. Молча, не мигая, глядел на костер и Григорий. Молчали и окружавшие их бойцы, видимо, также от нахлынувших воспоминаний…

Василий качнулся:

– А ты как же, Григорий Михайлович? Сказывают – командир эскадрона?

– Командир, матросы-папиросы, – согласился Круглов.

– В пехотной дивизии?

– В пехотной. Воевал – сам знаешь: где прореха – там завсегда мы, дивизионная кавалерия… Где жарко, одним словом…

– Это понятно… – протянул Пыреев и оглядел прислушивающихся к разговору чекистов. – Ты лучше вот что скажи: одолеем мы Колчака али нет?

Стало совсем тихо. Слышно было лишь потрескивание костра. Круглов огляделся и только сейчас заметил, что со всех сторон на него глядят лица затаивших дыхание бойцов. Он прокашлялся и сказал громко, чтобы слышно было всем:

– Одолеем черта, не сомневайтесь! Бьем эту сволочь – одни портки сверкают, матросы-папиросы! Через месяц-другой – сотрем адмирала в порошок, вот мой сказ!

У костра одобрительно зашумели:

– Так его в дышло!

Круглов подождал.

– Здесь, в тайге, и мы Колчака добивать будем! Спаймаем Дункеля, разыщем золотой груз – честь и хвала каждому из нас! Это и будет наш вклад!