Владислав Бахревский - Василий Шуйский, всея Руси самодержец

Молчали бывалые слуги Грозного. Скоморохи всполошились.

– От Ивана Васильевича! Подарочек! – толкнули женщину в толпу.

Нашлись охотники, уволокли, надругались. Потом убили. Труп отвезли в Москву. Повесили в доме Дружины Володимерова. Над столом. Слуг приставили. Неделю дьяк обедал под трупом супруги. Сам опричник, знал повадки своих, кушал. А когда не мог, его насильно пичкали.

Иван Васильевич про соперницу Весны скоро забыл. Навалились дела государственные, наитайнейшие. Первая тайна – не было денег на войну с Ливонией. Другая тайна – польская корона оставалась сиротой после бегства Генриха Анжуйского.

Гонец Ельчанинов, отправленный поздравлять короля Генриха с восшествием на престол, короля не дождался, но дождался сейма. Спешил теперь сообщить: приходил к нему ночью староста жмудский*, литовец, просил, чтобы царь отправил в Литву посланника, с жалованными грамотами ко всем владетельным людям Литовского царства. Жмудский староста хотел бы видеть вновь избранного короля в Вильне, а не в Кракове. Часть поляков тоже думала избрать своим королем московского царя или же сына его – царевича Федора Иоанновича.

Иван Васильевич корону польскую желал, но не верил, что католики-поляки выберут в короли православного государя. Однако теперь он заспешил, отправил в Польшу гонца Бастанова. Бастанов откликнулся быстро: верно, литовская рада желает видеть своим королем московского царя, того же хотят польский народ и мелкая шляхта.

Дело пошло горячей, были написаны грамоты к панам радным, к краковскому архиепископу, гнезненскому. Повез все эти грамоты посланник Новосильцев. А великий государь Иван Васильевич, пока сердце у него радовалось, решил сыграть свадьбу. Без венчания, но настоящую свадьбу. Невесту нашел его новый любимец Василий Умной-Колычев. Звали невесту Анной, как матушку Богородицы, а фамилией не удалась – Васильчикова, из худородных.

На свадьбе у царя из именитых были Иван Федорович Мстиславский, Колычевы скопом да Шуйские. Воевода боярин Иван Петрович, воевода боярин Василий Федорович Скопин-Шуйский, трое старших сыновей князя Ивана Андреевича – Василий, Андрей и Дмитрий.

Говорили, что на свадьбе принца датского Магнуса с Марией Старицкой Иван Васильевич плясал, поколачивая опричников по головам своим жезлом, чья голова крепче. Шутил. Царь и теперь придумал славную шутку. Разгоряченных вином и праздником гостей повел на Пыточный двор.

Государевы работнички заранее доставили в застенок холопов каждого из гостей. Теперь этих холопов жгли огнем, а великий государь спрашивал:

– Скажи царю правду, кто из бояр наших злой изменник? – и помогал мученику. – Ты человек Васьки Умного? Изменник твой господин? Нет?! Ты вспомни.

И подмигивал кату. Холопа тотчас подвешивали на раскаленном крюке за ребро, и несчастный кричал, не помня себя:

– Изменник! Изменник!

– А я-то верил тебе! – говорил государь Умному-Колычеву и переходил к другому несчастному.

– Кто твой господин?

– Князь Борис Давыдович Тулупов.

– Борис Давыдович у меня в великом почете. Я ему все важнейшие дела царства отдал… Скажи нам, как перед Богом, не замечал ли ты чего худого за князем?

– Нет, великий государь! – говорил, обливаясь потом, несчастный.

– А что теперь скажешь?

Снова пахло паленым мясом, о стены башни бился истошный крик:

– Изменник! Изменник!

– Бедный я, бедный! – охал Иван Васильевич и шел к следующему.

– А изменник ли князь Васька Шуйский? – услышал вдруг Василий Иванович, и сердце у него остановилось.

– Изменник! – завопил холоп.

– Злой изменник?

– Злой!

– Дав чем же он изменил?

Холоп орал благим ором, глядя на раскаленные добела щипцы.

– Довольно, – сказал царь и, поглаживая Василия Ивановича по голове, смеялся, и бояре вторили царскому смеху.

С тем вернулись на свадьбу.

Впервой, да при самом царе, князь Василий Иванович хватил полный ковш вина и заснул. Кто-то из шутников подставил ему под голову блюдо, развеселив Ивана Васильевича.

Зима прошла покойно, но весной царь поостыл к красавице жене и, все еще надеясь получить без лишних хлопот польскую корону, но уже ревнуя юного тихого сына своего Федора к этой преславной короне, умыслил женить его не на принцессе, а на девице рода незнатного, однако для собственного трона полезного. Бориска Годунов указал Ивану Васильевичу на сестру свою, на красавицу да на умницу Ирину.

Сыграли свадебку. Поднялись Годуновы из ничтожества до седьмых небес. Шепчи о них не шепчи, никуда не денешься: родственники царя. У Ивана-то Ивановича, старшего сына, наследника до сих пор нет, расстарается Ирина Федоровна, и будет в наследнике кровь Годуновых.

Начало 1575 года для московской знати получилось суетное. Царь обстраивался в Новгороде. Было известно: на Никитской улице обновляют двор, который новгородцы уже называют «государевым». В селе Королеве, недалеко от Хутынского монастыря, поставлены царские конюшни, село Холынь именуется государевой слободой, обнесено тыном, дома строят здесь улицами.

Бояре, приглядывая друг за другом, принялись кто дома в Новгороде покупать, а кто и строить.

Все пятеро братьев Шуйских собрались у старшего, у Василия Ивановича: Андрей – умный, Дмитрий – красивый, Александр – ласковый, Иван – Пуговка. Уж такое у него прозвище. Младшие были еще в отроческом возрасте, Александру десять лет, Ивану девять.

– Не успеем оглянуться, – говорил Василий Иванович, – как все бояре обзаведутся в Новгороде дворами рядом с двором государя.

– За царем не угонишься, – возразил Андрей. – Он на днях послал людей в Вологду строить большие ладьи, такие, чтоб по морю ходили. Возьмет да и поставит свой двор в Вологде. Что тогда?

Дмитрий загадочно улыбнулся и показал глазами на братьев-отроков. Отроки поняли: будет сказано нечто тайное, не для их ушей. Поднялись, вышли.

– Мне Борис говорил, – шепнул братьям Дмитрий, – Иван Васильевич строит ладьи, чтоб в Англию уплыть.

– Молчи! Молчи! – закричал на Дмитрия Василий.

– Да ведь и я про то слышал! – сказал Андрей. – От царевича Ивана Ивановича. Говорил нам с Борисом, будто батюшка его собирает казну и хочет отвезти в Соловецкий монастырь. От Соловков до Англии – плаванье не больно далекое. Придут большие корабли от королевы, казну погрузят, и уплывет от нас царь Иван Васильевич.

Василий снял из божницы икону Спаса.

– Целуйте! Клянитесь! Нигде, никогда про царя Иоанна ни единого слова, кроме как славы ему, не говорить.

Братья послушно приложились к иконе.

– Так стоит ли двор-то в Новгороде ставить? – вопросил Андрей.

– Землю надо купить, – решил Василий, открывая дверь и вводя в комнату Александра с Иваном. – На их имя. А в Москве нужно нам поставить амбары для новгородских и псковских товаров. Купцы нам спасибо скажут.