Евгений Горохов - Познавшие истину

– Вы что же, заявились на дачу, сверкая корочками КГБ?! – вскинулся Абердин.

Дача управления «С» в Кратово была оформлена как гостевой дом института Моспроэктстройиндустрия. Через отдел кадров этого института были наняты супруги Ивановы. Муж Николай был дворником, а его жена Елена, экономкой и горничной. О том, что дача принадлежит КГБ, супруги Ивановы не догадывались.

– Вы меня Виталий Александрович за идиота-то не держите, – собрал в кучу морщины на черепе Белозёров, – сотрудники нашей инспекции посетили дачу под видом пожарного надзора. Провели разведбеседу с супругами Ивановыми, они ни о чём не догадались.

– И на том спасибо, – вздохнул Абердин.

– На основании рапорта моих сотрудников, я сделал заключение, что дача в Кратово вам особо и не нужна, – продолжал Белозёров, – на балансе первого и второго главных управлений в Московской области числится порядка пятнадцати дач. Можно свести этот дачный фонд в единую систему. Первое и второе управления будут пользоваться дачами по мере необходимости. От лишних дач мы избавимся. Нужно работать по-новому товарищ Абердин, именно этому нас учит партия!

«Тяжело спорить с дураками, особенно если не изучал материалы съездов коммунистической партии, – вздыхал про себя Абердин, шагая по коридорам здания. Он вдруг остановился: – А почему я собственно должен с ним спорить?! С аппаратчиком должен разговаривать только аппаратчик».

Виталий Абердин направился в кабинет первого заместителя ПГУ КГБ СССР Рандакявичуса. Тот в молодости был активистом муниципального комитета комсомола в литовском Каунасе. Когда началась война, стал комсоргом дивизии. После войны остался в политорганах. Когда пришёл к власти Хрущёв, он стал тащить в КГБ партийцев, и этим ветром Рандакявичуса занесло в Комитет. Сначала он служил в Особом отделе, затем его назначили председателем КГБ Литовской ССР.

«Недобрая рука» Семичастного переметнула беднягу Альфонаса Бернгардовича в кресло первого заместителя ПГУ КГБ, от чего Рандакявичус совсем растерялся. Дурак в таком положении, что бы доказать свою значимость, грызёт коллектив. Рандакявичус был умным и порядочным, страдая от своей ненужности, он занялся «самоедством», и так загрыз себя, что с инфарктом угодил в больницу. В тот день, когда Абердин вздумал поговорить с ним, был первым днём выхода на службу Рандакявичуса.

– Как вы себя чувствуете Альфонас Бернгардович? – спросил Абердин, здороваясь с первым заместителем управления. Сев на стул, он продолжил: – Выручайте Альфонас Бернгардович, без вас полный завал в работе.

Рандакявичус подозрительно посмотрел на Абердина и медленно сказал:

– Я вас слушаю Виталий Александрович.

Абердин рассказал о разговоре с Белозеровым, и о даче управления «С» в Кратово, упомянув, как тот ловко «срезал» его цитатой из речи Брежнева.

– Я всё понял, – оживился Рандакявичус, – вопрос с нашими дачами, мы решим в нашу же пользу.

Едва Абердин вошёл в свой кабинет, зазвонил телефон.

– Здравствуй Виталий Александрович, некто Саломатин тебя беспокоит, – услышал Абердин в трубке неторопливый голос заместителя начальника ПГУ, – что ж ты у Альфонаса Бернгардовича был, а ко мне, в соседнюю дверь не соизволил зайти. Оно конечно понятно, Рандакявичус первый заместитель управления, а я всего лишь заместитель, однако Александр Михайлович 48 48 Сахаровский Александр Михайлович – с 1956 по 1972 годы начальник ПГУ КГБ СССР. курировать операцию по разработке Коня поручил мне, так что хочешь, не хочешь, Виталий Александрович, а встретить нам придётся.

– Я всегда готов Борис Александрович. Когда?

– Чего тянуть, заходи сейчас.

Злые языки в «конторе» поговаривали, что взлётом своей карьеры Соломатин обязан стечению обстоятельств: в мае 1967 года председателем КГБ стал Андропов, а в августе этого же года в Советское посольство в Вашингтоне обратился уорен-офицер ВМС США Джон Энтони Уокер. Он предложил шифры ВМС США. Встретился с Уокером резидент КГБ в Вашингтоне Соломатин, он быстро оценил потенциал того как агента, и предложил ему за шифры три тысячи долларов, чего Уокер явно не ожидал, (он думал получить за них не более семисот долларов). Таким образом, Джон Уокер стал первым агентом, завербованным КГБ в период руководства Юрия Андропова, а Соломатин из резидента, «влетел» в кресло заместителя ПГУ КГБ. Однако, как известно, удача – это постоянная готовность использовать выпавший шанс. Борис Соломатин был прекрасным оперативником-агентуристом, способным видеть перспективу.

Когда Абердин вошёл в кабинет Соломатина, там уже находились генерал-майор Кострин – начальник управления «Р» (оперативное планирование и анализ операций). Полковник Зимин – заместитель начальника Службы «А» (служба активных операций).

– Владимир Михайлович, пока не начали совещание, позвольте поздравить вас с успешной защитой кандидатской диссертации, – сказал Соломатин.

– Дай бог не последняя, – вставил Абердин, пожимая руку Кострину.

Генерал Кострин до этого в МГИМО защитил кандидатскую диссертацию по проблеме проникновения американских корпораций в страны Африки, теперь вот кандидатская диссертация по психологии в МГУ.

– Эта последняя, – рассмеялся Кострин, – Сахаровский сказал, что пока он начальник первого управления, больше защищать кандидатские дисертации мне не даст. Выбирай, говорит, либо практика, либо теория.

– Хорошо, – кивнул Соломатин, – перейдём к практике.

– Ну что ж, начнём разговор о деле, – согласился Кострин. Он достал из своей папки три машинописных листа и положил на стол: – Мы проанализировали всю имеющуюся у нас информацию на Коня, просмотрели всё сведения по базе ВВС США в Вито деи Нормани. Вот наши рекомендации.

Кострин протянул листы бумаги Соломатину, тот бегло их прочитал:

– Ну что ж, разумно, – кивнул он. Положил их перед Зиминым: – Борис Николаевич, вашей службе есть над чем подумать. Займитесь лично разработкой Коня.

Соломатин улыбнулся, глядя на Зимина:

– Как всегда, вся служба надеется только на тебя. Мы уверенны, не подведёшь.

– Конечно, кто везёт, на то и пашут, – пробурчал Зимин. Он взял рекомендации по операции и продолжил: – Тем, кто везет, достаётся кнут, а кто налегке бежит, тот пряники жуёт.

– Не ворчи Борис Николаевич, – улыбнулся Соломатин, – обилие желчи вредит организму.

Соломатин и Зимин служили вместе в резидентуре КГБ в Вашингтоне. Когда там пошли слухи, что Соломатина скоро переведут в Москву на повышение, все думали, что его место займёт Зимин. Это был самый опытный офицер в резидентуре Вашингтона. Однако случилось непредвиденное: оставаясь исполняющим обязанности резидента, Зимин на несколько дней уехал по делам в Нью-Йорк. За себя оставил молодого оперативника Олега Калугина. И надо же такому случиться, тому пришлось докладывать о работе редезентуры лично Андропову. Грамотный доклад молодого оперативника понравился председателю, он приказал ему принести личное дело Калугина. Спустя две недели Зимина ждал неприятный сюрприз, главой резидентуры в Вашингтоне стал Олег Калугин. Затем у Зимина пошла чёрная полоса, Калугин сделал всё, что бы убрать его из вашингтонской резидентуры. Он обвинял Зимина в пассивности и неаккуратности при работе с агентами. Наконец добился своего, в конце 1968 года Зимина отозвали в Москву. Соломатин уговорил Андропова назначить его заместителем начальника Службы «А».