Виктор Музис - Происшествия, приключения, фантастика, фронтовые и исторические хроники. Книга 7

Автор, редактор и составитель сборника Виктор Музис

ISBN 978-5-0051-8921-9 (т. 7)

ISBN 978-5-0051-5090-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По окончании полевого сезона, экономя фонд заработной платы, всех старались побыстрее отправить в Москву. Сначала рабочих, затем геологов.

Но в этот раз я набрался наглости и упросил начальника, Лешу Тимофеева, отправить меня в Батагай на пару дней как сопровождающего спецрейс АН-2 с грузом проб для лаборатории.

На самом деле мне хотелось навестить супругу, которая работала в бухгалтерии, и, особенно, дочку, которую супруга взяла с собой на лето и которая начала учебу в местной школе поселка в третьем классе.

Взяв на складе меховой полушубок, поскольку дело было уже в конце осени и пахло близкой зимой, я прилетел в Батагай.

Увидев меня на базе, главный геолог Лев Натапов даже удивился: ты чего, мол, здесь… Я успокоил его, что прилетел всего на пару дней и пошел в лабораторию, отчитаться о передаче привезенных проб.

Надеясь на похвалу за мои лично подготовленные и высланные ранее пробы, я был поражен, когда увидев меня, начальник лаборатории Соловьева, с возмущением заявила, что присланные ранее металлометрические пробы на спектральный анализ оформлены в безобразном порядке, то есть без соблюдения какого-то порядка, то есть просто рассованы по ящикам кое-как и будут обработаны в последнюю очередь.

Я очень удивился, ведь свои пробы, приготовленные в пакетиках из крафт-бумаги, я аккуратно упаковывал строго по порядку по номерам и аккуратно складывал в ящики, которые готовил сам из разных других ящиков от продуктов. В ящики клал сопровождающую ведомость в трех экземплярах, как положено.

Заглянув в ящики, которые отругала Соколова, я увидел, что все они приготовлены и отправлены нашим техником Лешей Ш, дело его рук. Он, видимо, совсем не понимал, как оформляются такие пробы и опыта у него, видимо, не было никакого. Просто наложил в ящики пробы без соблюдения порядка по нумерации и вложил одну ведомость на несколько ящиков. Такого непонимания в оформлении я и сам от него не ожидал.

Соловьева попросила меня задержаться и переложить все пробы как следует и составить новые описи.

Но это было дело довольно длительное и скрупулезное и, чтобы с ним справиться, мне нужно было задержаться в Батагае на несколько дней. С Натаповым, о моей работе в лаборатории, она обещала договориться.

Так я остался в Батагае и мог уделить дочери больше времени. В первый же день вечером, я пошел в школу, чтобы встретить ее после музыкальных занятий – она училась там и в музыкальном классе, продолжая те занятия, на которые ходила еще в Москве.

Забирая дочку из школы, я поинтересовался у учительницы, как идут занятия у дочери и приготовился выслушать хвалебную речь – ведь ученица-то из самой Москвы!

Но услышал я совсем другое: все, мол, так плохо, что они и не чают, когда же мы уедем… Музыкой дочка практически не занимается, и что с ней делать, она не знает. На мои слова, что у нас нет пианино, учительница сказала, что мы можем заниматься в любом классе, где есть пианино, и который не занят.

Учительница оказалась москвичкой, что здорово поубавило мой внутренний гонор.

Удивительно только, почему дочкой не занималась супруга, пустив все на самотек. А что еще было делать в поселке вечером, вот, знай себе, уделяй ей побольше внимания. Удивительная беспечность…

И вот с утра я шел в лабораторию исправлять Шишковскую чехорду в пробах, а вечером шел в школу и, выбрав пустой класс с пианино, занимался с ней по музыкальным заданиям. Не знаю, насколько улучшились наши музыкальные знания, но отношение к нам улучшилось. А когда мы собрались уезжать, то учительница попросила меня передать небольшую посылку ее родным в Москве. Видимо, какой-то гостинец.

Когда мы впервые возвращались из школы, дочка сказала:

– Пап! Пойдем я тебе что покажу!..

И мы зашли в промтоварный магазин, где дочка подвела меня к прилавку с бижутерией и застыла перед этими «сокровищами» за стеклом на уровне ее глаз. Глаз, открытых и застывших в немом восхищении. Сверкающие камешки, золотые колечки, цепочки и гирлянды разноцветных бусс, буквально заворожили ее, будто то драгоценности пещеры «Али-Бабы».

Потихоньку перебирая и перекладывая беспорядочно разложенные Лешкой пробы, я укладывал их по порядку по номерам и готовил новые ведомости. Вечером занимался с дочерью в школе. По дороге к дому продолжали заходить в универмаг, позволяя дочери полюбоваться на ювелирные «сокровища»…

А вот в доме я переналадил топку железной печки из бочки 200-ки. Дом был, на сколько помню, бревенчатый, на две комнаты и с прихожей, где стояла в горизонтальном положении печка. Тепло дом держал, но вот топить печку женщины совсем не умели. В первый вечер, придя домой с работы, они набили печку дровами так, что я не мог заснуть от жары.

Топить я стал сам. Дрова не колол, а клал на угли пару жердей, и, по мере их прогорания, подкладывал еще одну жердь. Печь держала постоянную температуру, ночью только нужно было один раз встать и подкинуть в печку жердину… Но это было для меня делом привычным.

Было еще одно неприятное происшествие. Расчесывая дочке волосы, я вдруг заметил у нее на голове несколько букашек. Я всполошился, еще раз поразился беспечности своей супруги, и поспешил с дочкой в медпункт. Там подтвердили, что она действительно заражена, а на вопрос, чем лечить, мне посоветовали мыть ей голову дегтярным мылом, почаще расчесывать и, по возможности, подстричь покороче. А лучше наголо. Услышав последние слова, у дочери из глаз брызнули слезы.

Я ее успокоил как мог, сказав что стричь наголо не будем, если только чуть-чуть подстрижем.

Купив дегтярное мыло, я сразу же промыл ей этим мылом голову и еще раз расчесал волосы. Ее удалось все-таки уговорить слегка подстричься. И как мог продолжал расчесывать дочке волосы.

Но прошла неделя с моего прилета в Батагай. Работу в лаборатории я закончил. А бухгалтерия стала готовиться к вылету в Москву.

И вот я всей семьей вылетел из зимнего заснеженного Батагая в осеннюю Москву – домой.

Дома, как говорится, и стены помогают! И мы быстро избавились от остатков заразы.

А музыкальную школу она оставила сама и я ей не препятствовал. Занимаясь с ней музыкой, я видел, какого терпения и усердия требуют эти занятия. И простой увлеченности здесь мало. Это возможно только если у ребенка есть какие-то склонности или предпосылки, а короче талант, чтобы занятия шли не из-под палки…