Анатолий Крикун - Жизнь прожить – не поле перейти. Книга 2. Война

специальный приз за участие в показательных выступлениях, отметив его виртуозное фехтование на саблях, хотя фехтование не входило в программу игр. Его фотографии на открытках раскупали и в Санкт-Петербурге и в Варшаве с Москвой. Вместе с фотографией красавца-фехтовальщика нарасхват у дам были и другие волынцы приятного вида, мечтающих обрести своё счастье с таким же красавцем. На второй год службы, когда треть полка демобилизовали, и на треть пополнили новобранцами, стали отпускать в увольнение. Первый свой выход в город Степан совершил вместе с Петром, что тоже значился в числе лучших в роте и дружба воинская с которым у Степана крепла. Вместе они проводили много свободного времени. Служба шла без натуги и время стало лететь быстрее. Степан продолжал брать книги в полковой библиотеке. Залпом прочитал «Воскресение» Льва Толстого и погоревал о его кончине автора, случившейся в год призыва Степана на воинскую службу. Рассказы Гаршина и Чехова, которые

неугомонная Вера Фёдоровна порекомендовала для чтения и духовного развития любопытного и симпатичного для неё, ставшего более общительным парня, раскрывали ему человеческие характеры и переживания и усиливали тягу

к чтению. Степан чувствовал, что в его душе происходят

изменения. Прежний уклад мыслей, связывающих его

с семьёй и деревенской жизнью- будничной и простой,

менялся в среде в которую он попал в элитном полку, в

огромном, столичном, европейском городе, среди

множества людей, разных по своему положению в обществе

и по внутреннему содержанию, менялся под влиянием

новых обстоятельств. Узкий, привычный уклад деревенской

жизни – спокойной и размеренной, изредка разбавляемой

бурными бытовыми страстями и нехитрыми, привычными развлечениями, расширился. В полковой казарме была

представлена вся Россия, а в огромном городе в центре Европы можно было найти отражение и всего

христианского мира. Новые общения, новый круг

интересов, формировали и новый взгляд на мир, но

обогащаясь жизненным опытом, Степан инстинктивно тянулся к тому миру в котором он привычно жил и

свободно дышал, где с детства открывал для себя первые, вечные тайны бытия.

«Где родился- там и пригодился» -эта немудрёная истина

глазами матери и Марии тянула его назад к земле, где он

провёл первую свою борозду и познал чувство любви. На

летних военных учениях Степан, как в поле на пашне и в

лесу, ощущал призывные запахи земли, на которой

колосится рожь и медовым запахом дышат луга. Чем дольше солдат подминал под своим сапогом на маршах, учениях и парадах матушку-землю, тем больше она тянула к себе на иную работу. Эту землю Степан готовился

защищать от чужого сапога, но не представлял себя, как его взводный командир – барон и землевладелец, что можно землю иметь, но ей не заниматься, а всю жизнь тянуть военную лямку.

Степан много читал о своём полке и книг по военной истории. Он раньше не предполагал, что чтение может стать в однообразной казарменной жизни, расписанной уставам поминутно, страстью, которая отвлечёт, оторванного от

родного дома, от тоскливых мыслей и ускорит бег времени.

Хронометр, которые Степан носил на груди, размеренно

отсчитывали часы и минуты уже привычной службы. Взводный не только отличал и поощрял его, но и имел на него виды в качестве возможного будущего помощника и пытался выведать, есть ли у Степана желание продолжить службу. Пётр замечал внимание командиров к Степану и втайне завидовал этому. Спрашивал изредка, что пишут из дома и как там поживает его невеста. У Степана появилась, удивившая бы отца страсть. По прошествии времени, Степан сдружился со старослужащим Егором-

каптенармусом роты. Сошлись они на чтении и

обсуждении книг. У Егора было мало хлопот и много

свободного времени. В его ведении было вещевое имущество роты и отдельное помещение, где он дневал и ночевал. Водились у него и у старослужащих деньги и был азарт, как на соревнованиях. Егор и втянул потихоньку Степана, сначала зрителем, а потом и участником в карточные баталии, что кипели перед отбоем и в воскресные дни в его тихой, гостеприимной кандейке. Объяснил, что это развивает и память и наблюдательность и скрашивает унылый досуг в зимнее время. Офицеры сами баловались этим, сквозь пальцы смотрели и за подобным у рядовых, сверхсрочников и старослужащих. Картёжных любителей было немного и деньги ходили по карманам небольшие. Начальство требовало только, чтоб на этой почве не было конфликтов. Правила были строгие. Когда Степан быстро овладел навыками игр с опытным в этих делах каптенармусом и стал его обыгрывать, то захотелось испытать силы с «мастерами» которые знали все секреты. Пойманных на шулерстве за карточным столом в кандейке Егора наказывали самым действенным способом, отбивавшим у них всякую охоту жульничать. Степану захотелось посостязаться с заядлыми картёжниками не на щелбаны по лбу или битьем картами по носу и «кукареканьем» или копеечку, а на звонкую монету, которая водилась и у Степана. В город он не стремился и на сладости в полковой лавке не зарился. Денежное довольствие лежало попусту. Один раз пытался отправить скопленное домой, но отец строго отписал, что нужды в этом нет, все здоровы и Василий с девками работящие; пусть о себе на службе печётся. Купил Марие платок и колечко и хранил в коптёрке вместе с часами и другим имуществом. Степан легко вписался в круг мастеров карточной игры и вскоре имел и лишние деньги.

В первом увольнении получил жетон с надписью «3 рота В. Л. Г.П.№7», что означало -это документ на увольнение служащего в третьей роте Волынского лейб-гвардии полка, который числится в списке отпущенных из части под номером семь. Если при отпуске явятся

непредвиденные обстоятельства мешающие вернуться увольнявшемуся в часть, то в любом виде -живым или мёртвым, трезвым или пьяным вернуть на место службы для разбирательства. В первом увольнении Степан с группой товарищей посидел в кафе, прошлись по центру столицы, где и находились их казармы, привлекая внимание польских"пани». На улицах царила тёплая осень. Был воскресный день и в сквере было

много гуляющей публики приличного вида. Центр был чист и опрятен. На окраинах дымили трубы предприятий. Там текла совершенно другая жизнь чем в центре. Степан понял это позднее, когда, освоившись в центре, заглянул и на окраины, прокатившись по рельсам на конном трамвайчике-конке. На второй выход ему в спутники попал Пётр. Степан оказался в качестве провожатого и хотел провести товарища по знакомым местам. Пройдя площадь перед дворцом Мостовских, где на третьем этаже правого флигеля в одной из больших комнат размещался взвод где служили Пётр и Степан, оказались в небольшом скверике со скамейками. Там, как обычно по воскресеньям сидели польские